ПОСЛАНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Подводя итоги летом
Грустным промахам зимы.
Часто тешимся обетом.
Что другими будем мы.
Дух изношен, тело тоже,
В паутине меч и щит,
И в душе сильней и строже
Голос совести рычит.
Сколько дней ушло впустую…
В сердце лезли скорбь и злость,
Как в открытую пивную.
Где любой прохожий — гость.
В результате: жизнь ублюдка.
Одиноких мыслей яд,
Несварение желудка
И потухший, темный взгляд.
Баста! Лето… В семь встаю я,
В десять вечера ложусь,
С ленью бешено воюя.
Целый день, как вол, тружусь.
Чищу сад, копаю грядки,
Глажу старого кота
(А вчера играл в лошадки
И убил в лесу крота).
Водку пью перед едою
(Иногда — по вечерам)
И холодною водою
Обтираюсь по утрам.
Храбро зимние сомненья
Неврастеньей назвал вдруг,
А фундамент обновленья
Всё не начат… Недосуг…
Планы множатся, как блохи
(Май, июнь уже прошли).
Соберу ль от них хоть крохи?
Совесть, совесть, не скули!
Вам знакома повесть эта?
После тусклых дней зимы
Люди верят в силу лета
Лишь до новой зимней тьмы…
Кто желает объясненья
Этой странности земной.
Пусть приедет в воскресенье
Побеседовать со мной.
ПОСЛАНИЕ ПЯТОЕ
Вчера играло солнце
И море голубело —
И дух тянулся к солнцу.
И радовалось тело.
И люди были лучше,
И мысли были сладки —
Вчера шальное солнце
Пекло во все лопатки.
Сегодня дождь и сырость…
Дрожат кусты от ветра.
И дух мой вниз катится
Быстрее барометра.
Сегодня люди — гады,
Надежда спит сегодня —
Усталая надежда.
Накрашенная сводня.
Из веры, книг и жизни.
Из мрака и сомненья
Мы строим год за годом
Свое мировоззренье…
Зачем вчера при солнце
Я выгнал вон усталость.
Заигрывал с надеждой
И верил в небывалость?..
Горит закат сквозь тучи
Чахоточным румянцем.
Стою у злого моря
Циничным оборванцем.
Всё тучи, тучи, тучи…
Ругаться или плакать?
О, если б чаще солнце?
О, если б реже слякоть!
ПОСЛАНИЕ ШЕСТОВ
В жаркий полдень влез, как белка.
На смолистую сосну.
Небо — синяя тарелка, —
Клонит медленно ко сну.
Впереди стальное море и далекий горизонт.
На песчаном пляже дама распустила красный зонт.
Пляска шелковых оборок,
Шляпа-дом, корсет, боа…
А… купчиха! Глаз мой зорок —
Здравствуй, матушка Москва!
Тридцать градусов на солнце — даже мухи спят
в тени, —
Распусти корсет и юбки и под деревом усни…
И, обласкан теплым светом,
В полудреме говорю:
Хорошо б кольцо с браслетом
Ей просунуть сквозь ноздрю…
Свищут птицы, шепчут сосны, замер парус вдалеке.
Засыпаю… до свиданья, засыпаю… на суке…
«Эй, мужчина! — дачный сторож
Грубо сон мой вдруг прервал. —
Слезьте с дерева, да скоро ж!
Дамский час давно настал».
На столбе направо никнет в самом деле красный
флаг.
Злобно с дерева слезаю и ворчу — за шагом шаг.
Вон желтеет сквозь осины
Груда дряблых женских тел —
Я б смотреть на эти спины
И за деньги не хотел…
В лес пойду за земляникой… Там ведь дамских нет
часов.
Там никто меня мужчиной не облает из кустов.
БУЛЬВАРЫ
Праздник. Франты гимназисты
Занимают все скамейки.
Снова тополи душисты.
Снова влюбчивы еврейки.
Пусть экзамены вернулись…
На тенистые бульвары,
Как и прежде, потянулись
Пары, пары, пары, пары…
Господа семинаристы
Голосисты и смешливы.
Но бонтонны гимназисты
И вдвойне красноречивы.
Назначают час свиданья.
Просят «веточку сирени».
Давят руки на прощанье
И вздыхают, как тюлени.
Адъютантик благовонный
Увлечен усатой дамой.
Слышен голос заглушенный:
«Ах, не будьте столь упрямой!»
Обещает. О. конечно.
Даже кошки и собачки
Кое в чем небезупречны
После долгой зимней спячки…