ВЕСНА НА КРЕСТОВСКОМ
А. И. Куприну
Сеть лиственниц выгнала алые точки.
Белеет в саду флигелек.
Кот томно обходит дорожки и кочки
И нюхает каждый цветок.
Так радостно бросить бумагу и книжки.
Взять весла и хлеба в кульке.
Коснуться холодной и ржавой задвижки
И плавно спуститься к реке…
Качается пристань на бледной Крестовке.
Налево — Елагинский мост.
Вдоль тусклой воды серебрятся подковки,
А небо — как тихий погост.
Черемуха пеной курчавой покрыта.
На ветках мальчишки-жулье.
Веселая прачка склонила корыто.
Поет и полощет белье.
Затекшие руки дорвались до гребли.
Уключины стонут чуть-чуть.
На веслах повисли какие-то стебли.
Мальки за кормою как ртуть…
Под мостиком гулким качается плесень.
Копыта рокочут вверху.
За сваями эхо чиновничьих песен,
А ивы — в цыплячьем пуху…
Краснеют столбы на воде возле дачки.
На ряби — цветная спираль.
Гармонь изнывает в любовной горячке,
И в каждом челне — пастораль.
Вплываю в Неву. Острова — как корона:
Волнисто-кудрявая грань…
Летят рысаки сквозь зеленое лоно.
На барках ленивая брань.
Пестреет нарядами дальняя Стрелка.
Вдоль мели — щетиной камыш.
Всё шире вода — голубая тарелка.
Всё глубже весенняя тишь…
Лишь катер порой пропыхтит торопливо,
Горбом залоснится волна,
Матрос — словно статуя, вымпел — как грива.
Качнешься — и вновь тишина…
О родине каждый из нас вспоминая,
В тоскующем сердце унес
Кто Волгу, кто мирные склоны Валдая,
Кто заросли ялтинских роз…
Под пеплом печали храню я ревниво
Последний счастливый мой день:
Крестовку, широкое лоно разлива
И Стрелки зеленую сень.
ПОЛТАВСКИЙ РАЙ
Славный садик у Дмитро —
Сероглазого мальчишки!
Тесно, тихо, и пестро,
И прохладно, как в кубышке…
На завалинке сидим,
Пресерьезные, как турки.
Тень от листьев словно дым.
Пахнет известь штукатурки…
Пышут охрой ноготки —
Деревенские цветочки.
Всё на свете пустяки,
Кроме… Писаревой дочки!
Черт ли нас разыщет здесь?
Тихий остров без названья —
И на нем густая смесь
Тени, красок и жужжанья…
Цвет настурций ярче ран.
Всё проходит, всё забвенно.
В клуне хрюкает кабан
Мелодично и блаженно.
Синий-синий сон небес.
Облака свернулись в вату,
И подсолнечников лес
Обступил, как джунгли, хату.
РЕПЕТИТОР
Тане Львовой захотелось в медицинский институт.
Дядя нанял ей студента, долговязого как прут.
Каждый день в пустой гостиной он,
крутя свой длинный ус.
Объяснял ей Imperfectum[15] и причастия на «из».
Таня Львова, как детеныш, важно морщила свой нос
И, выпячивая губки, отвечала на вопрос.
Но порой, борясь с дремотой,
вдруг лукавый быстрый взгляд
Отвлекался от латыни за окно, в тенистый сад…
Там, в саду, так много яблок на дорожках и в траве:
Так и двинула б студента по латинской голове!
Стихотворения, не вошедшие в сборники
1905–1913
БАЛБЕС
За дебоши, лень и тупость.
За отчаянную глупость
Из гимназии балбеса
Попросили выйти вон…
Рад-радешенек повеса.
Но в семье и плач и стон…
Что с ним делать, ради неба?
Без занятий идиот
За троих съедает хлеба.
Сколько платья издерет!..
Нет в мальчишке вовсе прока —
В свинопасы разве сдать
И для вящего урока
Перед этим отодрать?
Но решает мудрый дядя.
Полный в будущее веры.
На балбеса нежно глядя:
«Отдавайте в… офицеры…
Рост высокий, лоб покатый.
Пусть оденется в мундир —
Много кантов, много ваты.
Будет бравый командир!»
Про подобные примеры
Слышим чуть не каждый час.
Оттого-то офицеры
Есть прекрасные у нас…
КОМУ ЖИВЕТСЯ ВЕСЕЛО?
Попу медоточивому.
Развратному и лживому,
С идеей монархической,
С расправою физической…
Начальнику гуманному,
Банкиру иностранному.
Любимцу иудейскому —
Полковнику гвардейскому;
Герою с аксельбантами,
С «восточными» талантами;
Любому губернатору.
Манежному оратору,
Правопорядку правому.
Городовому бравому
С огромными усищами
И страшными глазищами;