- Алло, Саш, тут такое дело. Мама приехала. Мне психиатр не разрешает с ней общаться, брат вставать не желает, может, ты приедешь и поможешь?
Нервные движения Лизки приводили меня в еще больший депресняк. Синяки на ее руках, только - только начавшие сходить, мутили. Что это? Заболел что ли?
- Лиз, принеси антигрипинчика, а. И замолчи, от твоего голоса блевать тянет.
- А хотя, знаешь, не приезжай. Я приеду. Не хочу его больше видеть.
Девчонка развернулась так быстро, что я заметил лишь кончик ее косичек, и выбежала из комнаты, по пути запнувшись об оставленные мной на пороге кроссовки.
- Твой сын – свинья, мамуля! – послышалось из соседней комнаты, а затем, громкий хлопок двери сообщил, что сестрица покинула квартиру. Ну и славно. Меньше головной боли!
***
- Чай будешь? - предложила я возбужденной Лизке.
- Да, с удовольствием. - Согласилась та.
- Сашуль, напомни, почему я все еще не скололась?
- Потому что у тебя есть я, твоя опора и защита. – Мы весело рассмеялись, довольные друг другом, и, взяв стаканы, полные теплого коричневого напитка в руки, уставились в мелькающие картинки на экране.
Не знаю, что было в Лизиной голове, но в моей поселился пожар. Пожар ненависти к тому, кто не может держать своих слов и свое истинное лицо в узде. Он опять все портил! Опять подталкивал ее в пропасть, из которой она всеми силами пыталась выбраться. Зачем? Это что, любовь у него такая? Нет, я этого так просто не оставлю!
Глава 7. Или как меняют люди судьбы
- Ты уверен, что нам можно здесь находиться? - спросила тревожно девчонка.
- Ну, Ир, не трусь. Ты же со мной. - Ответил со смущенной улыбкой здоровяк.
Она осторожно прошлась по скату и выглянула за край крыши.
– Ух, ты, вот это высота! Аж, голова кружится, и ноги дрожат.
- Смотри, не упади, обезьянка. – Парень, кажущийся огромным на фоне хрупкой девчонки с прилизанной косой на спине, обнял ее со спины.
- Знаешь, я восхищаюсь тобой. – Она зарделась от его слов и передернула плечами, стараясь унять нервные мурашки. – Ты такая гордая, своевольная, такая покорная, восприимчивая. Ты целый клубок противоречий и загадок.
- Я обычная. - Не согласилась Ира.
- Может быть. Но не для меня. - Не стал спорить Семен.
- Я просто стараюсь оставаться собой. Правда, в твоем присутствии это бывает сложно.
- Хочешь сказать, я тебе противен?
- Глупый. – Она повернулась к нему лицом, совсем не замечая опасности, таящейся на высоте, не замечая страха или даже секундного волнения в себе. Доверие. Легкая ладонь опустилась на бритый подбородок, нежно погладила скулу. – Просто при тебе мой голос дрожит, ноги путаются, коленки подгибаются, а мысли улетают куда-то далеко-далеко.
- Ты же говорила, что это из-за высоты. - Подловил здоровяк.
- Да, из-за нее. Из-за высоты испытываемых мною чувств.
- Ты очень красиво говоришь. Я такой грубый на твоем фоне, боюсь обломать крылышки такой возвышенной голубке.
- Не обломаешь.… Только благодаря тебе они у меня есть.
Вам показалось все это фальшивым и ненастоящим? Вы подумали, что находясь на высоте в девять, двенадцать, двадцать пять этажей нельзя думать о любви, о чувствах? Тогда попробовали бы сами забраться на высоту, на которую без поддержки не взойти. Попробовали бы перебороть свой страх и открыться волне чувств, что испытываешь, когда ветер треплет волосы, когда кабель телевидения запутывается в ногах, и спотыкаешься, думая лишь об одном: «Мне трындец!». И все равно не уходишь. Дышишь. Живешь. Чувствуешь. Знакомишься с самим собой.
Самое главное – не подходить слишком близко к краю. Ведь на нем нет ничего настолько яркого, на нем нет уверенности в завтрашнем дне. На нем неосознанно думаешь о смерти, никак не о любви. Это как оказаться в космосе. Ветер, безмолвие, чувство полета и полные легкие восторга. Но явление - кратковременно. Оно теряет свой эффект. Адреналин – штука сложная. Мы все хотели бы ощущать его в своих жилах, хотели радоваться каждому пережитому мигу. Но при этом мы понимаем, что все это - иллюзия. Когда действие выброса в кровь закончится, мы непременно ощутим пустоту. Настоящую, с которой можно бороться, которую нельзя подпускать слишком близко.
- Может, спустимся? Я устала.
- Конечно, давай руку, я помогу.
Искристое волшебство жило в венах влюбленных. Оно сладкое и пьянящее, оно дорогое и незабываемое. Оно…это мы.
***
- Что? Что ты хочешь этим сказать? Как? Как ты меня назвал? – я задержала дыхание на выдохе, услышав его последние слова, а затем, резко скинула звонок.
Сидящая передо мной бледная Лизка вопросительно смотрела будто в самое сердце своими проницательными, как у брата, зелеными глазами.
- Ну что? - на выдохе спросила она.
- А ты как думаешь? Он, как всегда, в своем духе. - Грубо ответила я.
- Сейчас приедет?
- Наверно.
Откинуться на мягкое одеяло после напряженного разговора с больным Алексом – это самое лучшее лекарство от нервов. Лизка последовала моему примеру и улеглась мне прямо на живот. Она, как котенок, требовала к себе повышенного внимания и ухода. Ей всегда требовалось ощущать кого-то рядом, кого-то, кто ее смог бы защитить.
Вчера она была в клинике. Симпатичный доктор наук, занимающийся зависимыми, сказал, что у Лизы началась депрессия на фоне пережитого стресса. А поэтому даже малейшие волнения становились для нее опасны, как спичка для бензина. Но Алекс видимо понимать этого не хотел, он то и дело устраивал скандалы и сыпал необоснованными обвинениями то в ее, то в мою сторону.
Вчера звонила Иринка. Она рассказала о том, как счастлива, как жутко влюблена и постоянно своего Мишутку ревнует. Я ей завидовала. Такие чувства хотелось бы испытать каждой девушке. Влюбленность. Одно лишь это слово вызывает прилив радости и нежность в груди.
- Саш, а может, прогуляемся? Сходим куда-нибудь?
- Да, можно.
Но двигаться никто не хотел. Меланхолия, окутавшая наши тела теплыми уютными сетями, давала надежду на лучший исход. Однако звонкое треньканье телефона заставило встрепенуться.
- Алло.
- Есть идея. На неделю обещают классную погоду. Может, в лес махнем?
- Серьезно? Маш, а Ирку-то отпустят?
- Так упросим. Родители у нее мировые.
- Что?
- Нормальные, говорю, у нее родители. Ну, так что, едем? Гриш, не щипайся…. – последнее она говорила, конечно, не мне. Это Гриша явно радовал подругу своей компанией.
- Едем. Лиза с нами. - Уверенно заявила я.
- А Алекс не будет против? - Поинтересовалась подруга.
- Понятия не имею.
- Его просто тоже позвали.
- А, ну тогда, мы не едем. - Тут же пошла напопятную, сразу представляя, что из этого может выйти.
- Да ладно тебе, Саш, зачем тебе эта девчонка сдалась? Поехали без нее. Покутим, повеселимся. Ммм? - Продолжала упрашивать Машка.
- Нет. Без нее не поеду.
- Зануда. Ладно, Лизку тоже отпрошу.
- Ирке сама позвонишь?
- Да, сейчас.
А затем были громкие гудки. Машка просто бросила трубку, добившись своей цели и не желая, чтобы из-за долгих разговоров я отказалась.
- Ну что, Лизка, едем в лес? – мы встретились взглядами и одновременно улыбнулись. М-да, с нашей компанией точно не соскучишься. Эх, кабы не утопить кого. И перед глазами появилась ухмылка одного из злодеев моих кошмаров и реальности. Вдох. Выдох. Мы справимся.
- Мы подъехали, выдвигайтесь. - Отрапортовала подруга.
- Ну, что? Готова? – Лизка затянула узлы банданы и широко улыбнулась, а затем показала большой палец. Видимо, эмоции настолько захлестнули ее, что сказать что-то нормальное было выше ее сил.
Мы подхватили спортивные сумки и мешок с палаткой и поскакали по частым ступенькам подъезда. Голос матери напутствовал даже, когда мы скрылись на нижних этажах. Ох уже эта их забота. Легкий порыв ветра, и мы, как освобожденные кони, понеслись навстречу солнечному свету и теплу.