- Ох, парень, а ты не говорил, что влюблен в мою сестренку. – Рука на его плече сжалась, но не до боли, всего лишь предупреждая. Затем Коша наклонился и прошептал так, чтобы слышное было только Алексу. – Об этом мы поговорим позднее.
- А сейчас. – Коша выпрямился. – Идем в палату. Проснулась наша девочка, уже даже покушала, я проследил. – И подтолкнув парня по направлению к двери, сам взял свою жену за руку и пошел следом.
***
Как только вся семья ввалилась в палату, я замерла. Легкие перестали фильтровать воздух, а сердце и вовсе замерло как вкопанное. Но затем, когда их унылые серые лица озарили улыбки, я выдохнула и улыбнулась в ответ. Даже разбитая губа не была этому помехой, лишь дополнительным стимулом к скорейшему выздоровлению.
Маришка тут же кинулась обнимать меня, окропляя своими слезами хлопковую ночнушку. Мама, не отставая от сестры, обняла с другой стороны. Я смущенная, переполненная радостью встречи, трясущимися руками с вкреплеными в них катетерами тоже обнимала своих родных. Когда первая волна радости спала, и мама перестала причитать (что делалось с ней крайне редко), они с сестрой расселись по обеим сторонам от меня. Не оставшись незамеченным Коша тоже подошел, но лишь дотронулся до ладошки, слегка сжимая синеватые содранные пальчики. Мы обменялись понимающими взглядами и улыбнулись друг другу. Он сел на мягкий диванчик сбоку от кровати и, закинув руку на его спинку, перевел взгляд на застывшего у двери Алекса.
При взгляде на него сердце вновь затрепетало раненной птичкой, стремясь вырваться, поделиться своим счастьем. Но я удержала его, прижав ладонь к груди, усмиряя сбившееся дыхание, рассматривая знакомое лицо с пожелтевшими синяками на глазу и скуле. Он выглядел пожеванным и выплюнутым наружу огромной коровой: помятая одежда, взъерошенные волосы, перевязанная рука и прочная ухмылочка на лице. Я видела его зеленые глаза и тонула в них, мечтая зарыться в светлую шевелюру и забыться в теплых объятиях. Вот только в голове прочно зарылся вопрос: «Что он здесь делает? Почему выглядит так, будто и сам является больным? Почему все родственники так тепло к нему отнеслись, что разрешили зайти в палату вместе с ними? Почему даже Коша, этот суровый байкер, смотрит на него с одобрением? И почему он так улыбается, будто…будто между нами что-то есть? Ведь последняя наша встреча была не лучшей» - огромная куча вопросов и ни единого ответа.
- Ну как ты здесь, сестренка? – Мариша наклонилась ко мне, заглядывая во все еще слезящиеся глаза, с волнением всматриваясь в лицо.
Я осторожно пожала плечами, стараясь не делать резких движений.
- Вроде бы неплохо.
Внезапно в дверь постучали и, не дождавшись разрешения, в палату ввалились сначала Машка с широко улыбающимся Гришей, а затем Ирка и обиженный чем-то Семен. Все они держали в руках по два пакета с фруктами и чем-то другим таким же вкусным.
- Подруга! Я так рада тебя видеть! – Машка, не останавливаясь, залетела на кровать и прижалась к моим ногам. Все-таки руки были заняты сестрой и матерью, и до них она не могла дотянуться. – Ты всех нас так напугала! И вы, тетя Люба! Я так рада, что с вами обеими не случилось ничего страшного! - Мама благодушно обняла мою подругу и похлопала ее по спине, успокаивая.
- Все хорошо. Спасибо, что пришла.
Следом к кровати подошел Гриша. Он улыбнулся и, наклонившись, чмокнул меня в лоб.
- Даже я испугался за вас. – Он на минуту стал серьезным. Отчего его карие глаза потемнели, превращаясь почти в черные. Но затем парень снова улыбнулся и подмигнул. – Мы тут НЕМНОГО фруктов принесли. Надеюсь, у тебя нет аллергии на апельсины?
- Да, кстати, они просто были с распродажей, ну я и подумала, что почем не купить пять килограммчиков вместо двух. Они же сладкие, вкусные, да и полезные. А тебе в твоем положении нужно побольше фруктов есть. – Я даже опешила.
- В моем положении?
- Ну, - подруга замялась, - чтобы вылечиться, ты ничего не подумай.
Ирка, наконец-то, отмерла и перестала так пристально рассматривать мое лицо, присела на диван и тоже улыбнулась, но как-то устало, по-взрослому. Ах, черт, у них же свадьба скоро! А тут я… да еще и пропала. Дополнительные нервы.
- Ир, как вы? Наметили уже дату свадьбы?
- Да что ты, - она даже покраснела, заметив любопытные взгляды моих родственников, - последнее время не до этого было, все так закрутилось: твое похищение, поиски. Даже не думали о ней, пока тебя не нашли полицейские. Вот теперь, наверное, будем планировать.
Семен присел рядом с ней и взял невесту за руку. Коша одобрительно смерил парня взглядом, но не подвинулся, продолжая занимать половину дивана.
- Надеюсь, ты согласишься быть подружкой невесты? - Я приподняла бровь. - Ты же знаешь, я люблю американские свадьбы.
- Да, конечно, с удовольствием. – Я улыбнулась, снова расшевелив рану на губе, отчего она закровила. Я видела, как Алекс дернулся было ко мне, но устоял. Маша нашла на тумбочке у изголовья кровати вату и приложила ее к ранке.
- Я тоже буду подружкой! Это будет офигенная свадьба! Так ведь, зайчик? – Ее напору нельзя было противостоять, а оптимизм, льющийся из этой девчонки, как волна захватывал заложников и тянул их в море радости и веселья. И это было так приятно. Так привычно. Я уже и не надеялась снова встретить их всех, таких непохожих, таких дорогих.
Мы засиделись до пяти вечера. Медсестра напомнила о конце посещения и попросила всех удалиться, оставив «больную» отдыхать. Родные тут же повскакивали, бросаясь обнять меня на прощание, собрали свои вещи и, попрощавшись, удалились. Я запомнила это мгновение – их удаляющиеся, слившиеся в одно силуэты, веселый смех и переплетенные пальцы у Коши и Мариши, перекинутая через Машкино плечо рука Гриши, и громкий бас Семена, что рассказывал очередную шутку, которых в запасе у него было немерено. Парни забрали и Алекса. Он ушел, так и не сказав ни слова.
Темнота накрыла плечи, заставляя вновь прикрыть уставшие глаза и подумать. А подумать было о чем, например, о флешке, что так рьяно требовали бандиты, о похищении, о том, как с этим справляется мама, что сказать ей, как поддержать, дав понять, что я чувствую то же самое? Но главная мысль все же кружилась вокруг Алекса, а точнее, вокруг его отстраненности. Зачем приходить, если не хочешь ничего сказать? Зачем прожигать так взглядом, не дотронувшись даже из вежливости?
Почему так хотелось провести по его коже, дотронуться до щеки, покрытой щетиной, разгладить морщинку на лбу, когда он хмурится? Почему хотелось целовать эти ухмыляющиеся губы?
***
Выйдя на крыльцо больницы, я с жадностью втянул в себя сигаретный дым. Стоящий неподалеку Коша покачал головой, но ничего не сказал. Он ждал стройную сестру Сашки и глядел в небо. Ко мне подошел Гриша, он тоже закурил, с удовольствием затягиваясь, выпустил струйку дыма из носа.
- Я думал, ты теперь ни на шаг от сероглазки не отойдешь, а ты вон, наоборот.
Я пожал плечами и выдохнул густой пар.
- Не уверен, что она так просто примет. После последних событий, разговоров. Я облажался, друг, пора это признать. Я не смог ее защитить, когда ей так требовалась защита. - Я снова затянулся и устремил взгляд в небо, стараясь не думать о своей бесполезности, отложить самокопание до лучших дней.
Однако все спокойствие нарушил Коша. Приблизившись быстрым шагом, он взял меня за грудки, до треска натягивая тонкую ткань.
-Ты что несешь, пацан? Что за детский сад? Скажи еще, что бросишь теперь ее в одиночестве? А? Не слышу? - я попытался ответить что-то, но он перебил, - Если сейчас ты отступишь, то будешь действительно слабаком! А тогда ты не смог бы ничего сделать! Их было трое здоровых мужиков, бандиты блин! А ты даже без ствола! Так что, лучше подумай, прежде чем решать что-то и отдаляться от той, кого любишь! - Так же резко, как подошел, Сашкин брат отстранился и побрел к машине, шаркая дорогими туфлями.