И тут почувствовала, что кожа тоже стала сверхчувствительной. Воздух колол тело как грубая шерсть, а свернувшаяся кровь терла ее словно наждачная бумага. Каждый вздох обжигал губы, кожа век резала глаза.
Глотку обволакивал привкус крови, будто во рту лежала медная монета. Внезапно солоноватый вкус крови распался на множество других. Горькое, сладкое, кислое, соленое. Горло сжимали легкие спазмы, как бывает, когда летишь вперед на качелях.
Голову наполнили тысячи звуков. Треск досок под ногами, бренчание стекол в окнах, плеск крови о края ванны. Бесчисленные звуки штурмовали ее больной мозг. Они исходили из ее собственного тела и заползали извне. Капли дождя, ударявшие в барабанные перепонки вторили громоподобному биению сердца. Завывания ветра напоминали бурление крови, ошеломляюще быстро пульсирующей в артериях и сонно текущей по венам. Шелест травы резонировал с урчанием в желудке.
Зрение невероятно обострилось. Растрескавшаяся побелка стен оказалась нагромождением мазков кисти. Взгляд словно блуждал по гигантской географической карте, где были вытравлены русла рек, и горы, и долины. Ткань валявшегося на полу полотенца оказалась хитроумным сплетением нитей.
В комнате тускло мерцала лампочка, но с каждой секундой сияние становилось все беспощаднее. Саша зажмурилась. Но свет проникал сквозь веки, выжигая глазные яблоки. Под его сокрушающей силой ведьма упала на четвереньки и поползла наугад.
Она перекатилась на спину и заорала. Но ощущения только обострялись, каждым новым криком вознося ее на новый уровень боли. Время остановилось. Казалось, этой пытке никогда не будет конца. "Боже, как больно! Почему я еще жива? Пожалуйста, дай мне умереть!" — женщина почти неосознанно сформулировала эту последнюю отчаянную мысль. И тут на нее сошло озарение. "Во тьму", — стучало у нее в висках. Из последних сил она рванулась во двор. Нащупала крышку погреба, рванула ее на себя и скатилась в подпол, захлопнув за собой люк.
Здесь рецепторы дали ей передышку. Ведьму окутала восхитительная тьма и тишина. Саша почувствовала, как бешено бьется сердце. Постепенно его ритм замедлился. Потом сердце и вовсе остановилось. Саша провалилась в сон, или умерла. Ей было все равно.
Саша пришла в себя. Переход от сна к реальности был резким. Она лежала в кромешной тьме. Было холодно. Кожа сильно чесалось. Ноздри наполнял спертый запах сырой земли. Лойе поняла, что с головы до ног завернута в мягкую шелковистую ткань. Женщина шевелилась и почувствовала резкую боль, будто ее дернули за волосы.
"Черт! Где это я? Неужели в могиле? — лихорадочно соображала ведьма. — Нет, только не это. Меня похоронили заживо?! Так успокойся, истеричка."
Саша вытянула руки вперед и не встретила никакого препятствия. Она пошарила вокруг себя. Руки свободно вытянулись вперед и вверх, по бокам она ничего кроме земли не нащупала. Женщина поняла, что явно не в гробу лежит. Ведьма вздохнула с облегчением, потом кое-как встала и внимательно огляделась.
Где-то наверху, между досками просачивался желтый солнечный свет, в его лучах танцевали мириады пылинок. Саша поняла, что стоит в подполе. На ощупь она нашла приставную лестницу и поднялась по ней. Откинула дощатый люк и выбралась из погреба во двор. Яркий свет ударил по глазам, и Лойе прикрыла их ладонью. Когда зрачки сузились, женщина оглядела себя.
Все тело покрывала кровавая корка, но никаких видимых повреждений не наблюдалось. Руки и ноги были густо вымазаны черноземом. Ну это ерунда по сравнению с перспективой погребения заживо. Тут Саша вздрогнула.
У нее по плечам, груди и дальше вниз до лодыжек рассыпались темно-золотые волосы. По контрасту с грязным телом они выглядели великолепно. Откуда на ней парик? Саша взялась обеими руками за пышные кудри и что есть силы потянула вниз. Скальп прошила резкая боль. Так это ее волосы! Лойе собрала гриву в горсть и поднесла поближе к лицу. Блестящие, пушистые и невероятно мягкие, как у младенца, локоны выглядели великолепно.
Таких длинных волос женщина никогда не отращивала, даже в школе. Когда была жива ее мама Людмила, у Саши были косы. Но после смерти матери девочка коротко постриглась и с тех пор о волосах не беспокоилась.
Она попробовала заплести косу. Но справиться с полутора метрами нечесаных волос оказалось непосильной задачей. Кое как завязав гриву в подобие узла, Саша увидела у себя на лобке и под мышками золотые джунгли, достойные фильмов Тинто Браса. А еще у нее появилось брюшко. То есть ее абсолютно плоский живот с кубиками пресса исчез под приличным слоем жирка. На бедрах тоже прибавилось плоти. Саша глубоко вздохнула и задушила вновь накатившую панику в зародыше.
По кровавому следу ведьма прошлепала к дому. Открыла дверь и чуть не задохнулась. В ноздри ударила жуткая вонь. Женщина зажала нос и шагнула в комнату. На улице стояла жара, и кровь в ванне привлекла тучи мух. Они с громким жужжанием кружили по всей комнате. Мерзкие насекомые садились на Сашу, она только и успевала их отгонять.
Женщина подошла к цинковой ванне. Триквир, огарки свечей и аккуратную стопку одежды покрывали потеки засохшей крови. Рядом с триквиром валялась куча тряпья. Саша разворошила ее ногой.
Об пол тихо стукнулась человеческая голова. Сухая, будто пергаментная, коричневая кожа плотно обтягивала череп с пучками рыжих волос и бороды. Тело также усохло и потемнело, будто из него выкачали все жидкости. Оно оказалось неожиданно легким.
"Это все, что осталось от Ярика? Похоже на жертвоприношение. Убивать его я точно не собиралась. Но факты налицо. Был человек, и нет человека… Но сейчас думать об этом не стоит. Времени нет. Поразмышляю про это на досуге. Вот грязи-то! За неделю не разгрести." Саша вздохнула и принялась за уборку.
Семью часами позднее Лойе сидела в пикапе на обочине дороги. В пятидесяти метрах виднелся мост через реку Паники. Из макияжного зеркала в противосолнечном козырьке на ведьму смотрела свежая нимфетка с румянцем на круглых щечках. Ее новое лицо, купленное ценой человеческой жизни. Лойе поправилась килограммов на десять и помолодела на пятнадцать лет. И это ее совсем не радовало.
Тщеславие Саши пустило корни на почве магии. И юное лицо ей было даром не нужно. Ведьме льстило, что коллеги по цеху завидуют ей и боятся переходить дорогу. Женщина привыкла к уважению, если не к исключительной почтительности, со стороны своих клиентов.
С первой встречи она навязывала людям простые отношения, в основе которых лежал страх перед смертью. Они тонули, а Саша была их спасательным кругом. Так что совсем не рядовые граждане, а богатые и влиятельные, заглядывали ей в рот и ловили каждое слово. Она вершила судьбы, бесстрастно выносила окончательный приговор. Клиенты смотрели на нее чувством благоговейного трепета, безграничного уважения и суеверного страха. Для этого как нельзя лучше подходила внешность моложавой ухоженной женщины за тридцать. Такая наружность говорила об опыте и знаниях, вызывала неосознанное желание довериться. И уж конечно ее не рассматривали как сексуальную партнершу. Кто будет флиртовать с ангелом смерти?
"Черт возьми! В кого я превратилась! В молоденькую соплячку с задорными сиськами и толстым задом. Ну и как теперь вести бизнес? Да мне даже водки в супермаркете не продадут! Ну надо же было этому придурку окочурится! Жертвоприношение в ночь солнцеворота! Ну ты тоже хороша, голубушка. К чему было эти опыты устраивать? Вот и ходи теперь вся такая молодая и интересная. Экпериментаторша чертова!" — ругая себя на чем свет стоит, Саша шагала к мосту. В руках она держала шестидесяти литровый мусорный пакет с останками Ярика и четырьмя кирпичами.
На середине моста Саша остановилась, огляделась, перегнулась через перила и бросила ношу в темную реку. Мешок быстро исчез под водой. На поверхности сонной реки появились концентрические круги, булькнули пузыри.
Смерть Ярика, так же как и его жизнь, оказалась бессмысленной и глупой. Саша презирала таких людей. Ярик был глупцом, бездельником и алкашом, пошлым, жадным и никчемным. Но заслуживает ли смерти человек лишь за то, что он бестолковое ничтожество? Саша так не считала.