Саша внимательно рассмотрела внушительное магическое снаряжение. Можно подумать, что мужчина приготовился к бою с высшим демоном никак не ниже ранга Тетраграмматона. Но все амулеты предназначались для защиты от одной единственной ведьмы. Саши Лойе. Похоже, незнакомец ее боялся. Это плохо. У людей есть привычка расправляться с теми, кого они бояться. Особенно если враг связан и беспомощен.
— Значит не узнаешь меня, да?! — заорал мужчина, и слюни брызнули ему на подбородок. — Ты похерила все мои планы! Годы тяжкой работы спустила в унитаз. И ты меня даже не узнаешь?! Я Стан. Константин Стан!
Тонкие пальцы собрались в кулак, и мужчина с размаху ударил Сашу по лицу. Острые камни перстней вспороли кожу на скуле. Голова Саши откинулась назад. Сквозь туман боли и оглушения женщина почувствовала, что кровь сочится по лицу и капает на ключицу.
"Больно-то как! — подумала Саша. — Да, блин, хоть Бонд, Джэймс Бонд. Тоже мне знаменитость — Константин Стан! Хотя если напрячь мозги, то имя вроде знакомое…" Но точно вспомнить Саша не могла, сколько бы ее не били.
Константин Стан был самым знаменитым телемагом в стране. Сам себя он называл магистром черной магии. Недавно Константин с размахом отметил свой тридцатилетний юбилей. Его имя беспрестанно мелькало в интернет проектах, таблоидах и телешоу.
Стан крутил романы с известными красавицами, постоянно с кем-то скандалил и тогда грозился наслать на оппонентов проклятие. И действительно его врагов преследовали всяческие несчастья. Было это результатом порчи или простым совпадением, никто точно не знал. Но слава шла впереди него.
Стан был человеком харизматичным и ярким. Аудитория разделилась на два лагеря. Тех, кто Стана обожал и верил в его экстрасенсорные способности, и тех, кто его ненавидел и считал выпендрежником и шарлатаном. Правда была как всегда посередине.
Стан действительно обладал экстрасенсорными способностями, а еще Константин был агрессивным и опасным психопатом. Большинство психиатров отнесли бы его к психически неуравновешенным личностям. Основанием для такого диагноза могли стать ярко выраженные признаки мании величия. Они часто встречаются не только у пациентов психиатрических клиник. Но если речь идет о богатых знаменитостях, то это называют более изящно — излишнее самомнение.
Стану никогда не ставили диагноз "сумасшествие". Обычно его неуравновешенность глубоко пряталась под внешней оболочкой ума и вежливой обходительности. Но опытный психиатр обнаружил бы у Константина симптомы паранойи и неконтролируемой агрессии.
Его болезнь проявлялась в стремлении придать своей персоне ничем не обоснованную важность и в постоянно испытываемой жалости к самому себе. Уверенности в том, что он всегда прав, а все, несогласные с ним — не правы. Во вспышках бешеной ненависти к тем, кто посмеет усомниться в его исключительности и богоизбранности.
Часто жертвами ненависти Стана становились лишь за то, что неудачно над ним пошутили. Но в случае с Сашей Лойе были куда более серьезные причины для вражды.
Константин родился и вырос в городе Бельцы в типичной пролетарской семье. Его отец был сантехником в ЖЭКе и запойным алкоголиком, а мать — забитой деревенской женщиной. Единственным близким человеком была старшая сестра Аллочка, ее Костик нежно любил. Чтобы как-то прокормить детей мать вкалывала на трех работах. Отец беспробудно пил и нес из дома все, что можно. Когда Стану было семь, отец неожиданно умер. Мужчина сильно напился и насмерть замерз на улице, не дойдя десяти метров до подъезда.
Следующие два года стали самыми счастливыми в жизни Станов. Им хватало денег на еду и одежду. В доме было тихо и мирно. А потом мать снова вышла замуж.
Сначала отчим детям понравился. Он работал газосварщиком и неплохо зарабатывал. Покупал детям игрушки, а жене духи. Но через полгода кончился срок кодировки, и отчим сорвался. Напиваясь, он превращался в безжалостную скотину. Мужчина жестоко бил жену и приемных детей. Женщина тупо терпела побои. Дошло до того, что муж выбил ей передние зубы и разорвал вилкой щеку, навсегда обезобразив женщину.
Когда Аллочке исполнилось шестнадцать, отчим обратил на нее внимание. Закрыв двенадцатилетнего Костика в кладовке и избив до полусмерти жену, он изнасиловал падчерицу. Такие вечерние развлечения вошли в привычку.
В семнадцать Аллочка убежала из дома. Она пообещала брату, что непременно за ним вернется и заберет. Вот только устроится на новом месте. Так Костик остался совсем один.
Ни мать, ни отчим разыскивать Аллочку не стали. О ней забыли все, кроме брата. Костик ужасно тосковал по сестре и по ночам молился о том, чтобы у Аллочки все получилось. Днем Костик шел в ненавистную школу. Учился он плохо, друзей у него не было, девчонки на хилого, плохо одетого мальчика внимания не обращали. После школы Костик до темноты слонялся по городу в надежде, что когда верентся, отчим будет уже спать.
Как-то вечером мальчик забрел на городское кладбище. Тринадцатилетний Костик бродил среди каменных надгробий и деревянных крестов, подбирая печенье и конфеты, оставленные родственниками умерших. Около свежей могилы, усыпанной живыми цветами, стояла женщина в белом свадебном платье. Заходящее солнце играло в медно-рыжих волосах девушки, волной спускающихся по сутулой спине. Невеста повернулась к Костику. Мальчик с ужасом увидел, что у женщины снесена половина черепа. Кровь вперемежку с мозгами залила все лицо, оставив нетронутым рот. Среди алых разводов двумя яркими голубыми пятнами горели безумные глаза.
Бледные губы женщины беззвучно шевелились. Но Костик слышал слова, царапающие его мозг изнутри. "Он убил меня! Он убил меня!" Костик развернулся и помчался прочь. Он летел всю дорогу до дома, то и дело оглядываясь. Мальчик боялся, что покойница догонит его. Но отвратительная женщина, похоже, осталась на кладбище.
Только прибежав домой, Костик обнаружил, что описался. Он зашел в ванну, снял мокрые штаны и посмотрел на себя в зеркало. Оттуда на него смотрела кладбищенская невеста. Костика парализовал животный ужас, он рванулся к двери. Но женщина материализовалась прямо перед его носом и загораживала выход. Бежать было некуда.
В голове мальчика царапнуло: "Не бойся. Помоги мне. Помоги." Костик немного успокоился. Тут только он увидел, что сквозь женщину видна дверь ванной. Невеста плыла полупрозрачным силуэтом в двадцати сантиметрах над полом. Мальчику ничего не оставалось, как внять просьбе фантома. Он выслушал призрака и пообещал помочь. Мертвая женщина исчезла, оставив Костика в наедине с его вновь обретенными способностями. Мальчик выполнил просьбу невесты. Послал ее родным открытку, в которой назвал имя истинного убийцы.
В том же году Стан попал в детский оздоровительный лагерь на Черном море. Там он познакомился со своим ментором. Начальник педагогического отряда Михаил Юльевич Воробьев был личностью примечательной. В лагерном коллективе его по-свойски называли Юльевич.
Педагог с двадцатилетним стажем, доцент кафедры педагогики Кишиневского Государственного Педагогического Института им. И. Крянгэ, он снискал себе славу прекрасной души человека и доброго друга детей. Каждый год доцент собирал отряд вожатых и выезжал на все лето в пионерский лагерь. Там из обычных студентов Михаил Юльевич ковал отъявленных педагогов. Кроме того, Воробьев был практикующим черным магом чернокнижником. И в этой сфере он тоже добился успеха.
Михаил Юльевич имел к ребятам особый подход. Детвора его обожала. И он тоже любил детей, особенно нежных отроков. Правда, некоторые его педагогические приемы могли показаться широкой общественности спорными. Ночью он бродил по детским спальням в компании двух-трех единомышленников и проверял, крепко ли спят его питомцы. Юльевич рыскал между детским кроваткам и отыскивал мальчика посимпатичнее. Потом подкрадывался на цыпочках койке милого мальчика, задирал майку малыша и смачно вылизывал нежную солоноватую ребячью кожу. Дети, как правило, спали крепко, лишь изредка ворочались, а дяде было приятно.
Во время одной из ночных вылазок Юльевич и познакомился с Костей. Педагог нежно поглаживал бедра мальчика, когда Стан открыл глаза и впился в мужчину полным ненависти взглядом. Воробьева словно ударили сапогом в грудь. Он тут же отдернул руку и отшатнулся от мальчишки. Костик продолжал сверлить непрошеного гостя свирепым, совсем не детским, взором. Мужчина первым отвел взгляд и буквально выкатился из комнаты.