“ Я прошу тебя пообещать мне не приближаться к девушке. Холод пронзил мою грудь при мысли о том, что я больше не увижу Бранку и не поговорю с ней. Я просто учил ее самообороне, и наши разговоры касались только общих тем. Черт возьми, она даже не знала моего имени. “Если этот ребенок пострадает, Алессио найдет, кого обвинить”, - добавил он.
Я встал, закончил этот разговор и застегнул куртку, затем повернулся, чтобы уйти.
“Если не ради твоей собственной безопасности или ради меня, сделай это ради Татьяны”, - сказал он, когда моя рука легла на дверную ручку. “ Мы сражаемся с врагами со всех сторон, Саша. Если мы не будем осторожны, это будет стоить Татьяне жизни. "Женщина за женщину" - так думают мужчины в нашем мире. Отец Бранки пытается развязать войну с Константинами. И мы не хотим привлекать внимание Константина в нашу сторону. Ради Татьяны.
Он привел меня сюда. Не было ничего, чего бы я не сделала ради своей младшей сестры.
“Я обещаю”, - ответила я, прежде чем выйти.
Зловещая тишина и последствия последовали за мной за дверь.
Глава одиннадцатая
САША
Три года спустя
M
сентябрьский онтреаль представлял собой прелестное зрелище. Пока я не обнаружил, что сижу за столом напротив old Russo. Этот ублюдок был жалким подобием отца.
Он только что похоронил свою жену, а тут еще говорит о том, чтобы трахать других женщин. Я даже представить себе не мог, насколько Алессио был взбешен. Он скрывал все это лучше, чем любой другой мужчина, которого я знал. Я слышал о трюке, который выкинул его отец. Кассио сказал, что прилетел домой, чтобы похоронить своего отца, и старый ублюдок был жив и здоров. Это была его мать, которая умерла.
Господи Иисусе!
Старый Руссо был гребаным ублюдком с самой черной душой. Его место в аду, вместе с моей матерью.
Вена пульсировала у меня на шее, потребность перегнуться через стол и вонзить нож в его уродливые глаза терзала меня. Или к черту глаза. Это должно быть вонзено прямо в его черное сердце и уродливую душу. Гнев переполнял меня, посылая по телу прилив тепла.
Мне не нужно было поворачиваться в сторону Василия, чтобы знать, что он продолжал бросать в мою сторону предупреждающие взгляды. Он знал о моих чувствах к "олд Руссо", но не хотел портить сделку с Алессио. Если бы только старый ублюдок убрался с этого чертова пути.
“Это самый быстрый способ доставки грузов в Штаты”, - похвастался старик. “Почему мы должны давать вам передышку?”
“Едва ли это перерыв”, - спокойно ответил Василий. “Вы получаете тридцать процентов прибыли”.
“Мы принимаем вашу сделку”, - вмешался Алессио. Мне понравился этот парень. Он был немного суховат и немного безумен под своим безупречным костюмом. Я помню, что он сделал в день похорон Мии, когда втоптал своего отца в землю. Честно говоря, мне понравилось шоу. Единственное, о чем он сожалел, так это о том, что он не убил его прямо там и тогда.
В дверь позвонили, сигнализируя об очередном посетителе, пришедшем в поисках еды.
Я окинул взглядом ресторан и заметил ее.
Три года.
Три проклятых года слежки за ней из тени и использования технологий. Она продолжила занятия по самообороне. Она закончила учебу и была готова ко всему миру.
Она определенно не была готова к встрече со мной.
Пока она стояла там, болтая с подругой, моя кровь закипала сильнее. Раздражающее чувство охватывало меня каждый раз, когда я вспоминала обещание, данное Василию. Сукин сын. Она была еще красивее. Ее тело, блядь, было достойно обложки. Одно только ее присутствие в том же гребаном городе обжигало мою кожу и доходило прямо до моего члена.
Солнце осветило ее волосы, каштановые пряди рассыпались по спине. Они были густыми и волнистыми. И длинными. Такими чертовски длинными, что я мог бы дважды обернуть их вокруг кулака. Я наблюдал, как она разглаживала ладонями свое короткое красное платье, болтая со своей подругой и счастливо улыбаясь.
“Дочь”, - позвал отец Бранки, и я увидела, как напряглись плечи Бранки. Она медленно повернулась, ее лицо побледнело, когда она настороженно посмотрела на своего отца. За это мне хотелось придушить старика прямо сейчас. “Им не нужен стол, Жасмин”. Рявкнул отец Бранки, привлекая всеобщее внимание к нам. “Они будут сидеть с нами”.
День казался немного светлее, хотя я не хотел, чтобы она сидела за одним столом со своим больным отцом. Она по-прежнему не замечала ни меня, ни моего брата. Каждый шаг приближал ее ко мне, но ее глаза оставались прикованными к отцу, время от времени переводя их на брата.
Она верила, что ее брат всегда защитит ее. Но я тоже защищал ее. Всегда. До моего последнего вздоха.