- Мамочка, прости! Я его обратно отнесу! Я его отдам! Только не… - но мама, волоча за собой повисшего на ней Никиту, распахивает окно на кухне, руки у нее дрожат от злости и все время соскальзывают, когда она откручивает крышку со стакана. Порывистый взмах руки… И в воздухе, словно бы застывает на секунду причудливая водяная фигура, а в ней - синяя искорка – Саша. Застывает, и - срывается вниз.
Никита, не помня себя, бросается к окну. На асфальте внизу, в семи этажах под ним - мокрое пятнышко. С открытым ртом, тяжело дыша, Никита кидается к входной двери – может, Сашу еще можно спасти! Может… У самой двери мама ловит его за руку, тащит прочь. Никита упирается, цепляется за косяк, пыхтит, но пальцы соскальзывают, подбородок и щеки сводит судорогой, в глазах мутится от горячих слез, рот открывается беззвучно… И тут, наконец, молчание распадается от громкого протяжного крика. «Аааааа!!» - кричит Никита, захлебываясь рыданиями. Мама молча тащит его прочь от двери, пальцы ее жестко впились в никитину руку.
- Уроки учи, бестолочь! – и дверь комнаты громко хлопает за никитиной спиной.
Никита падает на кровать, мокрым лицом в подушку. Слезы бурным потоком катятся из глаз, Никита вздрагивает всем телом каждый раз, прежде чем снова зайтись рыданиями. В груди слово клубок черных змей, или каких-то страшных огромных червяков, которые вьются, сжимая сердце, и хочется даже, чтобы вырвало, лишь бы избавиться от них. Столько внутри горечи и злости, что даже тяжело дышать. Никите даже делается страшно, что он может быть таким злым. Чуть успокоившись, все еще судорожно всхлипывая, он пытается понять, как же так, но в голове не укладывается, как это все может быть настолько нечестно, и Никита, вспомнив маленькую веселую рыбку, снова заходится в рыданиях.
Через час, ослабевший от плача, весь какой-то выжатый и одеревеневший, Никита лежит в темноте, вытянувшись на кровати. Слышно, как папа открывает дверь ключом, возится в прихожей, разуваясь. Слышно, обрывки разговора на кухне, возмущенное мамино: «Ну какой подонок, а? Ты представляешь?» - и вялое папино: «Да, Катюша, да, это совсем не дело…».
Потом доносятся обрывки маминых фраз: «иди, скажи… я запрещаю... я такие выходки терпеть не буду…». Через несколько минут в комнату к Никите тихонько, словно бы пристыженный, заходит папа.
- Это не дело, сын, – неуверенно говорит он. – Не дело, что ты так обижаешь маму.
Никита лежит, неподвижный, отвернувшись к стене. В горле у него поднимается почему-то глухая злость на папу, на то, что он так врет. Ведь это Никита сегодня лишился друга, это Никита сегодня плакал до изнеможения, Никита, а не мама! Это мама включила после Сашиной смерти радио на кухне и подпевала ему, как будто бы все в порядке!
- Мама старается для нас, устает, а ты ее доводишь. Что тебе, дурацкая рыбка важнее мамы с папой? Давай, извинись перед ней и пошли ужинать.
Голос у папы мягкий и безразличный. В Никите вдруг поднимается столько злости, что даже внутри не умещается, кулаки сжимаются, и так и хочется кому-то сделать плохо, и уже не важно, кому. Никита вдруг резко переворачивается на другой бок и отпихивает папу, что есть силы, обеими руками.
- Важнее!! Важнее! – кричит папе Никита, и на глаза ему снова наворачиваются горячие злые слезы. Папа растерянно и неуклюже пытается обнять Никиту, но тот брыкается и молотит папе в грудь кулаками.
- Ну тише, тише, - папа гладит Никиту по голове, пытаясь успокоить, - Не плачь. Давай я тебе завтра куплю самосвал, помнишь, желтый такой. Только ты все-таки извинись перед мамой…
Губы у мамы все еще сердито поджаты, но больше для строгости. Папа подталкивает Никиту вперед, и он неохотно мямлит извинения, и эти извинения кажутся ему такими противными на вкус, как будто червяков ешь.
Потом мама немного хмурится, но все же прощает Никиту и они садятся ужинать. Папа ест с большим аппетитом, наверное, он поэтому торопился успокоить Никиту, чтобы скорее поесть. Никита безо всякого удовольствия жует молочную сосиску и смотрит искоса на пустой стакан, в котором еще несколько часов назад жила веселая маленькая рыбка. Сам себе он кажется таким же пустым и каким-то больным из-за того, что все так ужасно и несправедливо. Зачем Саша умер? Никита почему-то чувствует себя так, как будто от него отрезали палец или, например, ухо – словно бы не хватает чего-то важного, без чего жить ужасно неудобно. Но только вряд ли эту больную пустоту удастся заполнить новеньким радиоуправляемым самосвалом.