Главной заботой Кремля в это время были стремительно приближавшиеся выборы — кончался первый президентский срок Ельцина. ОРТ (Общественное российское телевидение), новый проект Березовского, замышлялся как главный ресурс ельцинской предвыборной стратегии.
До появления Бориса 1-й канал советского телевидения назывался “Телекомпания Останкино”. Он вещал на десять часовых поясов на 200 миллионов зрителей, включая страны СНГ. По сути, это был конгломерат всевозможных программ и студий, который думские коммунисты давно пытались прибрать к рукам, заявляя, что “государственное телевидение должно контролироваться законодательной властью”. С Останкино конкурировал быстро набиравший силы частный телеканал НТВ, принадлежавший Владимиру Гусинскому — банкиру, связанному с московским мэром, который находился в оппозиции Кремлю. НТВ охватывало около 15 процентов телеаудитории. Третьей силой на телевизионном поле были местные телестанции в регионах, где в основном заправляли коммунисты. Было очевидно, что тот, кто возьмет под контроль 1-й канал, получит доступ к большинству избирателей. Березовский убедил своих друзей в Кремле, что он и есть тот человек, который сможет заставить телеэфир работать на Ельцина.
Однако это было проще сказать, чем сделать. Останкино представляло собой колоссальную и неуклюжую структуру, с астрономическим дефицитом в 170 миллионов долларов. Годовая прибыль от рекламы составляла лишь пятую часть этой суммы. В финансовом отношении это была одна из бездонных бочек госбюджета, которую было невозможно реформировать. Гораздо проще было просто закрыть компанию и начать все с нуля. Именно это Березовский и предложил советникам Ельцина: отдать частоту Первого канала новой акционерной компании, ОРТ, в которой 51 процент акций будет принадлежать государству, а 49 — частным инвесторам во главе с Березовским. Управление компанией было вверено Березовскому, который обязался изыскать средства на покрытие дефицита и разработать бизнес-стратегию, чтобы сделать канал прибыльным, или, по крайней мере, свести потери к минимуму.
Президентский указ о закрытии Останкино и создании ОРТ вышел в начале декабря 1994 года, но его мало кто заметил, поскольку всеобщее внимание было приковано к событиям в Чечне. Однако спустя три месяца ОРТ громко заявило о себе, разом отменив всю коммерческую рекламу.
Целью Березовского было разорвать сложившиеся связи между продюсерами программ и теневыми структурами, продававшими рекламное время. Канал терял десятки миллионов, хотя рекламодатели платили в пять раз больше того, что попадало на счета компании. Большая часть денег передавалась из рук в руки в конвертах и оседала в карманах продюсеров, посредников и гангстеров. Новому менеджменту предстояло за несколько месяцев создать собственную систему продажи рекламы и таким образом избавиться от посреднических структур.
Мораторий на рекламу объявили 20 февраля 1995 года. А 1 марта был убит Влад Листьев, новый генеральный директор ОРТ — его застрелили в Москве, в подъезде собственного дома. Листьев был самым популярным телеведущим, всеобщим любимцем. В знак траура все телеканалы России на 24 часа прекратили вещание. Страна впала в оцепенение.
НАУТРО ПОСЛЕ УБИЙСТВА в кабинете замдиректора ФСБ собралось экстренное совещание. Среди присутствовавших майор Александр Литвиненко был младшим по званию. Он доложил собравшимся, что, по оперативным данным, убийство Листьева и покушение на Березовского — дело рук одной и той же банды, Курганской ОПГ, сфера влияния которой распространялась и на московскую милицию.
— И тут на мой пейджер пришло сообщение от Березовского: “Срочно позвоните”, - рассказывал Саша, вглядываясь в туманную турецкую ночь. — Я доложил Трофимову, и тот сказал: “Иди звони”.
— Кто такой Трофимов? — спросил я.
Саша посмотрел на меня, как на школьника:
— Генерал Анатолий Трофимов, начальник Московского ФСБ. У него была прямая связь с Коржаковым в Кремле. Ну вот, звоню я Борису, а тот и говорит: ”Меня пришли арестовывать”. — “Кто?” — “Милиция”, - и называет хорошо известную мне фамилию. Я обратно, в кабинет, и говорю: “За ним пришли как раз те люди, о которых я только что докладывал: курганская связь в московской милиции”. — Трофимов тогда приказал немедленно отправиться в Клуб и взять Березовского под охрану.
От Лубянки до логовазовского клуба езды десять минут. Там Саша обнаружил восьмерых милиционеров, которые заявили, что у них приказ доставить Березовского в отделение и допросить по делу Листьева. Напротив Клуба уже расположилась съемочная группа НТВ: кто-то сообщил им, что Березовского собираются арестовывать.
— Нельзя было допустить, чтобы менты его забрали, потому что следующим утром в новостях сообщили бы, что Березовский умер от сердечного приступа или был убит при попытке к бегству. И ничего нельзя было бы доказать, — продолжал Саша. — Я достал свой табельный пистолет и удостоверение ФСБ и заорал: “Всем в сторону! Мы расследуем это дело!” — “У нас приказ”, - сказали менты, но отступили. После недолгих пререканий они стали звонить своему начальству, а я — своему. Трофимов сказал: “Ни при каких обстоятельствах не отдавай его. Я посылаю подкрепление. Сколько их?”
Через пятнадцать минут приехали люди Трофимова. Инцидент был исчерпан, когда появился официальный следователь и снял показания; все это время Саша с пистолетом в руках охранял Березовского.
В то время от московских журналистов я слышал эту историю в несколько ином ракурсе: появление ментов в Клубе было частью войны между правительством Москвы и Кремлем. В центре конфликта стоял вопрос, кто должен управлять приватизацией госсобственности в Москве — городские власти или федеральные. Мэр Юрий Лужков настаивал на своем праве приватизировать московскую собственность, против чего возражал руководитель Федеральной приватизационной программы Анатолий Чубайс. Городская милиция, естественно, была на стороне мэрии, а ФСБ — на стороне Кремля.
— Я слышал, что конфронтация в “Логовазе” была связана с политикой: мэр, прикрываясь убийством Листьева, пытался избавиться от Бориса — человека, близкого Кремлю. Разве не так?
— Может и так, — ответил Саша. — Но я тогда не разбирался в политике. Я был опером и следил за бандитами, а не за политикой. И Листьев был убит из-за моратория на рекламу, а не по заказу мэра. И не мэр пытался взорвать Бориса годом раньше, это были бандиты. А менты гораздо ближе к бандитам, чем к собственному руководству, поверь мне. Я знал точно, что менты, которые тогда пришли за Борисом, были связаны с Курганской ОПГ. А заказчиком у них мог быть кто угодно. Но ты прав: в то время многие думали, что это разборка между мэром и Кремлем.
Он немного помолчал, взглянул на меня и добавил:
— Борис всегда думал о политике, но не видел людей, и в этом его ошибка. А в нашей работе личность — это самое важное. Два разных политика в одной и той же ситуации будут вести себя совершенно по-разному: один — компромат сливать в газету, другой нанимать киллеров. Я сразу почувствовал доверие к Борису, и Трофимову тоже доверял. А вот Лужкову — никогда, и Коржакову тоже, хотя они были приятелями с Трофимовым. В “Логовазе” я защищал Бориса и чувствовал, что Трофимов меня прикроет; этим двум я доверял, и мне не было дела ни до Кремля, ни до мэра.
Убийц Листьева так и не нашли. Это было самое памятное из череды шумных убийств 90-х; за полгода до этого взрывом бомбы был убит журналист Дмитрий Холодов, за ним последовало отравление банкира Ивана Кивелиди, гибель депутата Галины Старовойтовой, и российское общество понемногу стало привыкать к такого рода выяснениям отношений. Но Листьев был самым известным, и шок запомнился надолго.
Тем не менее ОРТ продолжало вещание, выдержав трехмесячный мораторий на рекламу. Что же касается Саши и Бориса, то между ними после эпизода в “Логовазе” возникла связь, которая бывает только между людьми, разделившими смертельную опасность: не просто дружба или сотрудничество, а особая форма взаимного доверия, которое невозможно разрушить.
8 февраля 1995 года российские войска наконец взяли Грозный — после того, как на город обрушились мощные удары с воздуха и артиллерийский обстрел, в результате чего погибло двадцать семь тысяч мирных жителей. Силы сепаратистов отступили в горы и начали партизанскую войну.