На вопрос, “возможно ли [задним числом] установить, где и кем это вещество произведено на свет?”, руководитель лаборатории анализа микрочастиц кандидат технических наук Георгий Кауров “со всей определенностью” заявил: “Установить можно в том случае, если будут представлены образцы для сравнения”.
Директор Российского федерального ядерного центра ВНИИ экспериментальной физики (РФЯЦ-ВНИИЭФ) в Сарове академик РАН Радий Илькаев сообщил “Российской Газете”, что “только у двух организаций есть действующие санитарные паспорта, дающие право на работу с этим радиоактивным изотопом. Одна из них — комбинат «Маяк». Здесь находится реактор, в котором облучали специальные мишени из висмута, чтобы получить таким образом промежуточное сырье, из которого выделяют чистый полоний-210. Два года назад этот реактор выведен из эксплуатации, и полониевое сырье в России сейчас не нарабатывается. Обходятся тем, что уже есть на складах, то есть сделанным ранее запасом облученных висмутовых мишеней. Производство относительно небольшое — в год примерно 9,6 грамма. Ежемесячная поставка с «Авангарда» — 0,8 грамма полония-210. Учет и контроль очень жесткие. Незаметно изъять какое-то количество из цепочки невозможно”.
Екатерина Шугаева, пресс-секретарь “Техснабэкспорта”, единственной организации, у которой есть лицензия на транспортировку и экспорт полония-210, сообщила “Газете. Ру”, что Полоний-210 производят партиями раз в месяц и тут же расфасовывают по стеклянным капсулам, которые запаивают и помещают в герметические контейнеры. В таком виде они уходят в США заказчикам через грузовой терминал в Санкт-Петербурге. Шугаева рассказала, что “в октябре 2006 года полоний уходил партиями по 0,08 грамма. Эти 0,08 грамма помещаются в восемь капсул, которые пакуются в три контейнера размером 40×40×40 см”.
ИТАК, В КАЖДОЙ капсуле содержится одна сотая грамма или 10 миллиграмм полония — несколько крупинок, что для свежепроизведенного материала составляет не менее тысячи смертельных доз. Спустя 138 дней — один период полураспада, в капсуле останется пятьсот доз, еще через 138 дней — двести пятьдесят, и так далее. По подсчетам, Саша получил около десяти смертельных доз: если он был отравлен свежим полонием, то в его организм попало не менее одной сотой содержимого капсулы — 100 микрограмм, или десятитысячная доля грамма.
Саша считал, что был отравлен чаем, который отведал на встрече с Андреем Луговым и его партнером. Но отпил он злополучного чая, по его собственному рассказу, “всего один маленький глоток”, то есть примерно одну пятидесятую содержимого чайника. Большая часть яда ушла с недопитым чаем в лондонскую канализацию и растворилась в водах Темзы. Кстати, сделай тогда Саша несколько глотков, он не прожил бы 23-х дней, а умер бы в Барнет-госпитале, и тогда полоний вообще не был бы обнаружен.
Нетрудно рассчитать, что целиком в чайник попала примерно половина одной капсулы полония-210 — и это в случае свежепроизведенного полония. Если же со дня производства прошел один период полураспада — 138 дней, то в расчете на чайник приходится уже целая капсула. Очевидно, что это величины одного порядка — содержимое чайника и одной капсулы полония промышленной расфасовки.
Все оптовые покупатели полония строго лицензируются. Очевидно, что ни одна из капсул, отправленных заказчикам в США в октябре месяце с Санкт-Петербургского терминала, не могла исчезнуть так, чтобы покупатель этого не заметил: “в каждой партии три контейнера, в них восемь капсул”. Следовательно, капсула с ядом для Саши была изъята из экспортной цепочки на более ранней стадии, до того как партию отгрузили для доставки покупателям.
В том же выпуске “Газеты. Ру”, где напечатаны интервью с российскими учеными, помещена фотография мрачноватого шестиэтажного здания в позднесоветском стиле на улице Академика Варги на юге Москвы. В этом здании без вывески, расположенном за бетонным забором в отдалении от жилых домов, находится 2-й научно-исследовательский институт (НИИ-2) ФСБ, где, по утверждению источников газеты, “мог храниться полоний-210, которым был отравлен Литвиненко… Неофициальные источники утверждают, что в НИИ-2 [по-прежнему] работают с ядерными материалами — тем же полонием, который спецслужбы еще в советские годы использовали в качестве “меток” и “закладок”… Институт оснащен оборудованием для хранения радиоактивных веществ”, утверждал собеседник газеты.
УЗНАВ НА СЛЕДУЮЩИЙ день после смерти Саши, что физики в Олдемарстоне обнаружили полоний и, следовательно, его догадка об альфа-эмиттере блестяще подтвердилась, профессор Генри задумчиво сказал: “Они не могли использовать такую вещь без предварительных знаний. Должна быть отработана оптимальная дозировка, понимание того, как яд усваивается организмом, как быстро наступают симптомы, разработано наиболее эффективное “средство доставки” — аэрозоль, растворимая желатиновая капсула, или жидкий раствор. Если же это был порошок — микроскопические крупинки чистого полония, то при таком малом количестве с твердым материалом работать трудно, и материал должен быть расфасован в контейнеры разового использования. В общем, должна существовать лаборатория, где все эти вещи отрабатывают, надеюсь, на мышах, а не на людях”.
Генри сказал, что последние научные публикации по этому вопросу в открытой печати — в них выяснялась быстрота гибели лабораторных животных в зависимости от дозы, — относятся к середине шестидесятых годов и происходят из институтов Минздрава СССР. После этого подобные работы либо засекретили, либо прекратили.
— Скорее засекретили, чем прекратили, — сказал я. — Саша мне говорил, что в структуре ФСБ до сих пор существует лаборатория ядов, созданная еще при Берии.
Я рассказал ему то, что знал от Саши: будто в Москве на Краснобогатырской улице находится секретное подразделение, откуда происходил яд, которым в 1995 году был отравлен банкир Иван Кивилиди, а в 1997-м — Владимир Цхай, сыщик из МУРа, арестовавший фээсбэшника-террориста Макса Лазовского. Там же, по мнению Саши, был разработан препарат СП-117, примененный в Киеве к Ивану Рыбкину, оттуда же происходил яд, вызвавший смерть “от аллергической реакции” Юрия Щекочихина и обезобразивший лицо Виктора Ющенко, а также аэрозоль, усыпивший захватчиков театра и заложников на Дубровке. Не говоря уже о том, что ФСБ практически официально и с особой гордостью подтвердила свою роль в ликвидации террориста Хаттаба, который был отравлен в 2002 году в горах Чечни. ФСБ тогда перехватила адресованное лидеру ваххабитов письмо из Саудовской Аравии и обработала его отравляющим веществом, вызывающим остановку сердца.
ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ после Сашиной смерти “источник” в британских спецслужбах “посоветовал” лондонской “Санди Таймс” поинтересоваться “делом Романа Цепова”, погибшего при странных обстоятельствах в Санкт-Петербурге за два года до Саши.
До статьи в “Санди Таймс” я не знал о смерти Цепова, но фамилию эту слышал от Саши; Цепов был главой охранного агентства “Балтик-Эскорт” в Петербурге, а в прошлом — телохранителем питерского мэра Собчака и его заместителя Путина. Через Цепова, объяснял Саша, в последующие годы осуществлялась связь между кланом “Питерских чекистов”, перебравшимся в Кремль, и лидерами Тамбовской ОПГ, переехавшими в Испанию. Я кинулся в Интернет разыскивать все, что можно найти о Цепове, и был поражен. Передо мной лежала готовая теория заговора, как будто сам Саша оттуда, где он теперь находился, разработал очередной шедевр конспирологического жанра. Судя по всему, Цепова тоже отравили полонием!
Цепов слыл в Питере всемогущей фигурой. Не было человека, которого он не знал. Не было проблемы, которой он не мог решить. Его влияние приписывали близости к влиятельным чинам в администрации Путина, в первую очередь к начальнику охраны президента Виктору Золотову и лидеру клана “Питерских чекистов” Виктору Иванову (герою “досье”, которое Саша показывал Луговому). Цепов гордился тем, что был среди гостей на инаугурации Путина. Многие высшие чины МВД и ФСБ, происходившие из Питера, были обязаны ему своими назначениями.