Чтобы добраться до президента в обход Коржакова, Борис воспользовался своими связями с Таней-Валей — так называли неразлучную парочку: президентскую дочь Татьяну и журналиста Валентина Юмашева. Борис ничуть не сомневался, что его дружбе с Коржаковым наступит конец, как только всемогущий начальник ФСО узнает обо всем. Коржаков заносил в черный список всякого, кто пытался встретиться с президентом через его голову, пусть даже по самым незначительным вопросам. А ведь, по сути, Борис строил планы смещения Коржакова.
И вот в конце февраля в Кремле, Ельцин принял участников Давосского пакта. Это была первая серьезная встреча Бориса с Президентом. Он не знал, как вести себя с этим загадочным человеком, который совмещал в себе несовместимое: решительный в минуты кризиса, он пребывал в спячке все остальное время; диктатор, он защищал независимую прессу и гражданские свободы; бывший член ЦК КПСС, он ненавидел коммунистов; советский человек до мозга костей, он собственноручно разрушил СССР.
Ельцин казался больным. Перед Новым годом он перенес очередной инфаркт, который удалось скрыть от прессы. Отечное лицо президента и его крупное тело бывшего спортсмена, изнуренное алкоголем и болезнью сердца, говорили о крайней усталости. Березовский знал, что жена Ельцина пыталась отговорить его от борьбы за второй срок. Он также знал, что Коржаков, его ближайший приближенный, давил на президента, чтобы тот заменил умеренного премьера Черномырдина силовиком Сосковцом. Тогда, в случае недееспособности президента, например, если с ним случится еще один инфаркт, Сосковец становился официальным преемником.
— Борис Николаевич, мы, представители бизнеса, хотели бы поговорить о выборах, — начал Березовский. — Есть ощущение, что вы потерпите поражение.
— А мне говорят, что ситуация улучшается, что опросам нельзя верить, и люди будут за меня голосовать, — сказал, нахмурясь, президент.
По его безразличному тону нельзя было понять: то ли Ельцин не имеет никакого представления о реальном положении дел, то ли просто дразнит их.
— Борис Николаевич, вас вводят в заблуждение! — вскричал Березовский.
Один за другим его поддержали участники встречи:
— То, что происходит в вашем окружении — катастрофа. Люди видят это, многие пытаются договориться с коммунистами, а остальные просто пакуют чемоданы, чтобы бежать за границу. Если нам не удастся повернуть ситуацию, то через месяц будет слишком поздно. Наша мотивация чиста: если вы проиграете выборы, коммунисты нас просто повесят на фонарях.
— Ну, и что же вы предлагаете? — спросил Ельцин. В его голосе по-прежнему не было ни одобрения, ни возражения.
— Дайте нам возможность помочь вашей предвыборной кампании, — сказал Борис. — У нас есть СМИ, деньги, люди, связи в регионах, а главное — у нас есть решимость. Нам требуется только ваше согласие.
— Но у меня уже есть предвыборный штаб, — сказал Ельцин. — Вы что, предлагаете, чтобы я уволил Сосковца с Коржаковым и поручил это вам?
— Нет, конечно нет. Создайте еще одну структуру — скажем, аналитическую группу. И пусть она работает параллельно с ними. А руководителем группы мы предлагаем назначить Анатолия Борисовича Чубайса.
— Чубайса? Чубайс… Во всем виноват Чубайс, — сказал президент, цитируя самого себя. Он немного помедлил, по-прежнему не показывая, что скрывается за маской невозмутимости. Вдруг на его лице промелькнула ухмылка. — Ну ладно, раз он во всем виноват, то пусть сам и расхлебывает. Хорошо, давайте попробуем.
После встречи Борис задержался на пятнадцать минут, чтобы обсудить детали. Похоже, президент не до конца был уверен в правильности этой затеи. Борис понимал, что Ельцин раздумывает, не отменить ли вообще выборы.
— Мы выиграем эти выборы, Борис Николаевич, демократическим путем. Любой другой способ приведет к кровопролитию, — убеждал Березовский. Но уходя, он по-прежнему не был уверен, одержал ли победу в тот день. Ельцин никогда не раскрывал свои карты.
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ в “Параллельном штабе”, который наскоро организовали Гусь, Борис и Чубайс, началась лихорадочная работа. В считанные дни им удалось сколотить команду из лучших сил, от специалистов по опросам общественного мнения до составителей речей. Была разработана тактика работы с молодежью, пенсионерами и военными, составлены расписания митингов и концертов, ангажированы звезды эстрады, привлечены влиятельные политики в регионах — иначе говоря, были задействованы все средства из западного арсенала предвыборных технологий: собственного опыта Россия не имела. Коммунисты же не предпринимали никаких действий; они были уверены в победе и занимались тем, что произносили друг перед другом речи в стиле советского Политбюро.
«Параллельный штаб» работал в обстановке полной секретности, круглые сутки, без выходных. Чубайс занимался финансовыми вопросами и логистикой, Борис — политическим планированием, а для работы со СМИ Гусинский привлек своего главного креативного гения, президента НТВ Игоря Малашенко. Результаты не заставили себя ждать — рейтинг Ельцина медленно пополз вверх.
Много лет спустя, оказавшись в изгнании в Америке, Малашенко вспоминал драматические и комические моменты этих дней.
— Первый раз я встретился с Ельциным 6 марта 1996 года. Я сразу сказал ему, что знаю, как сделать, чтобы он выиграл. Он, похоже, не поверил. У меня сложилось впечатление, что он согласился работать с нами только для того, чтобы потом мог сказать себе, что испробовал все варианты. Я сказал, что мне необходимо его участие в создании ежедневных активных новостей.
— Что это значит? — спросил он.
— Тут я рассказал ему, как Рональд Рейган выступал на фабрике по производству флагов для поднятия патриотических настроений. Идея с фабрикой флагов ему понравилась. Мы тут же принялись искать такую в Москве. Но когда нашли, то пришлось отказаться от этой затеи: фабрика оказалась забытой богом дырой, полной озлобленных, голодных и плохо одетых рабочих, месяцами не получавших зарплаты — одним из тех предприятий, которые медленно шли ко дну. В те дни в России не было спроса на флаги.
НЕСМОТРЯ НА СЕКРЕТНОСТЬ, Коржаков быстро узнал о параллельном штабе и пришел в бешенство. Триумвират Чубайса, Березовского и Гусинского, подпитанный финансами новоиспеченных олигархов, был для него еще большей угрозой, чем коммунисты. Он, конечно, хотел, чтобы Ельцин остался президентом, но на его, Коржакова, условиях — при полной гегемонии спецслужб. Узнав, что Борис произвел на Ельцина впечатление, сказав правду о мрачных перспективах на выборах, Коржаков решил сменить тактику: вся его команда принялась нашептывать президенту, что ситуация настолько безнадежна, что никакие предвыборные технологии не спасут его от поражения. И даже пригласил группу американских консультантов, дав им задание составить “независимое мнение”, которое заключалось в том, что на этих выборах невозможно победить.
Единственный выход, твердил Коржаков, — это объявить чрезвычайное положение и отменить выборы. Таким образом, к середине марта вокруг президента сформировались два противоборствующих политических клана — олигархи и силовики: одни предлагали справиться с проблемой выборов, забросав ее деньгами, другие — раздавив танками.
15 МАРТA 1996 года я прилетел вместе с Соросом в Москву, чтобы встретиться с премьер-министром Черномырдиным и получить его благословение на новый проект: подключение России к Интернету. В то время здесь лишь немногие слышали о “всемирной паутине”, но Джорджу было ясно: если что-то и могло вытянуть эту страну из вечного болота провинциализма, так это интеграция в мировую информационную сеть. Наш благотворительный фонд предлагал создать тридцать интернет-центров в крупнейших университетах, которые, в свою очередь, станут узлами для развития местных интернет-сообществ. Это объединит широкие круги прогрессивных людей по всей России — журналистов, правозащитников, либеральных политиков и образованный класс в целом.
Когда я впервые пришел к Соросу с этой идей, я не очень-то верил, что он ее профинансирует, ведь он по-прежнему предсказывал России “катастрофу вселенских масштабов”. Но, к моему удивлению, Сорос согласился, сказав “Есть жизнь после смерти”, и выделил на российский Интернет 100 миллионов долларов. Эту сумму он обещал выплатить при условии, что российское правительство внесет свой вклад, бесплатно предоставив коммуникационные каналы, с помощью которых университеты будут соединяться между собой, а также с внешним миром. Для этого была необходима встреча с премьер-министром.