Вдруг из тумана выплыл зеленый транспарант: “Аэропорт Кемаля Ататюрка — Стамбул”, а еще через двести метров — долгожданная бензоколонка.
Следуя проверенной методе, мы наняли таксиста, который и вывез нас к стамбульскому отелю “Хилтон”. Сняв номер люкс с двумя спальнями, мы еле доползли до постелей и повалились спать, повесив на дверь табличку: “Просьба не беспокоить”.
ПРОСНУВШИСЬ ОКОЛО ЧЕТЫРЕХ часов дня, я наконец отважился включить свой мобильный телефон — всю дорогу я держал его выключенным из опасения, что нас каким-то образом запеленгуют. Телефон показал с десяток сообщений. Марк из американского посольства в Анкаре звонил каждые полчаса, и с каждым звонком в его голосе звучала все большая тревога: куда это мы пропали, у него для нас важные новости.
— Извини, Марк, мы отсыпались, — сказал я.
— Слава богу! — обрадовался он. — Вас нет в гостинице, и мы решили, что с вами что-то случилось. У меня хорошие новости. Мы принимаем вашего друга. Скажите, где вы находитесь, и мы их подберем через полчаса.
— Проблема в том, что мы в Стамбуле.
— В Стамбуле? Зачем вас туда понесло?
— За нами кто-то следил в отеле, и мы сбежали.
— Понятно. Что ж, это усложняет дело. А сейчас за вами никто не следит?
— Вроде нет.
— Хорошо, не отключай телефон. Я перезвоню.
Через полчаса голос в трубке зазвучал иначе:
— У меня плохие новости. Решение изменили. Мы не можем их принять.
— То есть как не можете? — Я не мог мгновенно просчитать все возможные последствия, но масштаб катастрофы ощутил почти физически. Картинка перед глазами — уютный гостиничный номер, Толик на ковре перед телевизором, Саша на балконе, Марина, перепаковывающая чемодан, превратилась вдруг в ролик замедленного действия, в котором возникла расширяющаяся дыра в другую реальность: что же мне с ними теперь делать?
— Ты понял? В Вашингтоне передумали, — повторил глухой голос Марка. — Выбирайтесь сами, я ничего не могу сделать.
— Это потому, что мы уехали в Стамбул? — я сказал первое, что пришло в голову, чтобы затянуть разговор, лихорадочно соображая при этом, нельзя ли как-нибудь спасти ситуацию.
— Нет, конечно, но я не могу сказать почему… Очень сожалею… Желаю удачи. — Он повесил трубку.
“Вот именно поэтому я никогда не стал бы работать на государство, подумал я, — чтобы не сообщать людям подобные новости”. Начитавшись романов Джона Ле Карре, я не питал особых иллюзий в отношении ЦРУ, но такого я, конечно, не ожидал. Кинуть человека после того, как получили от него то, что им было нужно! Пожалуй, я выскажу ему все, что думаю.
Я набрал мобильный номер Марка. Телефон ответил что-то по-турецки. Единственные слова, которые я сумел разобрать, были “Туркиш Телеком”. Этого номера, как видно, уже нет и в помине: операция завершилась. В посольство звонить бессмысленно — никакого Марка там наверняка не окажется.
Я позвонил Борису, выйдя в коридор, чтобы Саша и Марина меня не слышали.
— Куда вы пропали? Я звоню вам все утро.
— Непредвиденные обстоятельства, потом расскажу. В двух словах, мы были в посольстве, но американцы их не берут.
Борис никогда не останавливается на полпути. Пока мы мотались по Турции, он успел разработать запасной план: в Греции арендовали яхту, которая должна была нас подобрать в Анталии и доставить в нейтральные воды.
— А дальше что? — спросил я. — Так и будем плавать, как Летучий голландец? В большом городе хоть можно затеряться, а на яхте не спрячешься. Рано или поздно придется сойти на берег и предъявить документы.
— По крайней мере, это даст нам время. Что-нибудь придумаем.
— Я тут обдумываю один вариант, — сказал я, — но тебе пока не скажу, поди знай, кто тебя подслушивает.
Наконец, собравшись с духом, я сообщил Саше, что американцы его кинули. Я ожидал от него эмоциональной реакции, но он, услышав эту новость, наоборот, впал в меланхолию, совершенно не вязавшуюся с его темпераментом. Марина встревоженно поглядывала на него. Было ясно: сейчас ее больше волнует состояние мужа, нежели то, что произойдет с ними через неделю.
Я изложил свой план. Как сказал адвокат, чтобы просить убежища в какой-либо стране, необходимо оказаться на ее территории, и посольство для этого не подходит. А на самолет не посадят без визы. Значит, нужно взять билеты в Москву с пересадкой в каком-нибудь европейском аэропорту. В транзитной зоне аэропорта визу не требуют, но технически она считается территорией страны; там и будем просить убежище. Я залез в Интернет, чтобы посмотреть расписание полетов.
— Ребята, куда хотите? Во Францию, Германию или Англию?
— Мне все равно, — сказал Саша, — только бы побыстрее отсюда убраться.
— Мне тоже все равно, — сказал Толик.
— Я хочу во Францию, — сказала Марина.
— А я думаю, все-таки лучше в Англию. Там я хоть смогу объяснить, кто вы такие.
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО странная компания появилась перед стойкой регистрации пассажиров Турецких авиалиний: бородатый американец, говорящий по-русски, без багажа, но с паспортом, испещренным десятками штампов всевозможных стран, миловидная русская женщина с беспокойным ребенком и тремя чемоданами и спортивного вида мужчина с грузинским паспортом, в темных очках несмотря на пасмурную погоду, окидывающий профессиональным взглядом аэропортовскую толпу. “Интересно, что он подумал”, - пронеслось у меня в голове, когда я перехватил взгляд турецкого полицейского, задержавшийся на нашей группе. Должно быть решил, что Саша — мой телохранитель.
На паспортном контроле пограничника заинтересовал Сашин паспорт. Он вертел его, рассматривал со всех сторон, совал под ультрафиолет, и это продолжалось минуты три. Наконец, шлепнул в него штамп и махнул рукой: “проходите”.
До отлета оставалось пять минут. Мы мчались по полупустому аэропорту на всех парах.
— Это все? Все? — спрашивала сияющая Марина.
И тут я их увидел. Два турка специфического вида вели нас, отставая на несколько метров. Ошибиться было невозможно, они были единственными, кто передвигался с той же скоростью, что и мы, как будто мы все составляли одну команду.
— Видишь? — спросил я.
Саша кивнул.
Мы подбежали к посадочной стойке. Посадка уже заканчивалась, мы были последними. Сопровождающие уселись в креслах в пустом холле и уставились на нас, ничуть не стесняясь. Девушка в форме турецкой авиакомпании взяла наши билеты и паспорта.
— У вас все в порядке, — сказала она мне, — а у них нет британской визы. — И она вопросительно посмотрела на Сашу с Мариной.
— У них прямая стыковка в Москву, — сказал я. — Вот же билеты.
— А где посадочные Лондон-Москва? — спросила она.
— Мы их получим в Лондоне.
— Странно, — сказала девушка. — Почему вы летите через Лондон, когда через час прямой рейс Стамбул — Москва?
— Мы всегда летаем через Лондон, отовариваемся там в дьюти-фри, там классные магазины, — нашелся я.
— Я не могу их посадить в самолет. Мне нужно разрешение начальства, — сказала девушка и произнесла что-то в свою рацию. — Моя коллега отнесет документы в офис, чтобы начальник посмотрел. Да вы не волнуйтесь, мы задержим рейс.
Саша стоял белый, как полотно. Один из сопровождающих удалился вслед за турецкой девушкой. Второй продолжал невозмутимо наблюдать за нами. Я взял Толика за руку и пошел покупать ему конфеты в близлежащем ларьке. Прошло минут десять. В конце коридора появились две фигуры: девушка и наш турок.
— Все в порядке, — сказала она, вручая Саше документы. — Счастливого пути!
Мы бросились в посадочный рукав.
Перед взлетом я успел позвонить приятелю в Лондон и попросить срочно найти адвоката, чтобы тот встретил нас в Хитроу.
— Ты понял, что произошло? — спросил Саша.
— Да, турки прицепились на паспортном контроле, довели нас до самолета и обеспечили посадку.
— Это значит, что на меня есть ориентировка, но турки решили, что будет лучше, если мы из Турции выкатимся, — сказал он. — Нет человека, нет проблемы. Хорошо, что мы унесли отсюда ноги. Турки могли решить иначе, и сейчас я летел бы в Москву.