пока нас бабки полотенцами по спинам стегали. - Не делай так больше. - Я помню, мам. Через день мама уехала. В среду утром Сашка, надев на плечо сшитую из старого пальто сумку, закрывающуюся на большую пуговицу, побежала к тете Нюре. Постучавшись в окно, закричала: - Теть Нюр, откройте! - А что не через дверь? - спросила дородная тетка, выпуская на волю аромат от свежеиспеченных булочек, которыми она торговала на железнодорожной станции. - В школу опаздываю. Через минуту Сашке протянули стакан теплого молока, которое она выпила залпом, а на ладошку положили такую маленькую булочку, что даже в ее детской руке она казалась крошечной. Испытывая небывалое разочарование, Саша даже забыла поблагодарить тетю Нюру и отошла от окна, так и держа открытой ладонь. Если бы не пробегающие мимо одноклассники, Саша не заметила бы, что идет в обратную от школы сторону. А булочку даже не пришлось откусывать, она целиком поместилась во рту, и уже к началу первого урока девочка сомневалась, съела она ее или где-то обронила. Возвращаясь из школы, Саша заметила, что все соседи начали подготовку к зиме - месили глину с соломой. Девочка огорчилась: осеннюю замазку крыш делали все поселковые одновременно, и только нерадивые хозяйки откладывали трудное дело «на потом». А Саше очень не хотелось, чтобы злые языки судачили об их семье. Два дня девочка таскала воду из колодца и ходила на кладбище за глиной (только там она была желтая и гладкая как смола), а потом месила ее ногами с соломой, чтобы сделать замазку не хуже, чем у соседей. - Сашка, ты с крыши не свалишься? - спрашивала ее тетя Степа, приходя за козьим молоком. - Нет, я осторожно! - откликалась Саша, разравнивая и утрамбовывая глину деревянной лопаткой, время от времени посматривая, что делают соседи. К ночи, полумертвая, но довольная, что завершила работу, она спустилась вниз. Искупавшись в бочке, что стояла у сарая, едва дотащилась до постели, впервые пустив в нее Колчака. Сашке было одиноко. Немного поплакав, подставив мокрое лицо псу, который со старанием вылизал слезы, девочка наконец-то заснула. И снилось ей, что война кончилась, папа и его брат вернулись с фронта, а мама вместо мужских штанов и фуфайки снова надела красивое платье. - Саша, Саш! - рядом с кроватью стояла соседка. Колчак спросонья залаял так громко, что испугавшаяся девочка, запутавшись в простыне, кубарем скатилась на пол. - Теть Степа, что случилось? Заплаканные глаза соседки только добавили страху. - Вася умирает. Сегодня всю ночь не спал. Колбасы просит. - У меня нет, - сказала Саша, еще не понимая, чего женщина хочет от нее. - Милая, съезди в город, купи ты эту колбасу проклятую, - тетя Степа встала на колени. - Мне в школу, и за булочкой еще зайти надо... - Пропусти школу, а? И хлеба я тебе дам с яйцами, только съезди в город. - Манька не доенная... - И Маньку подою, и индюков покормлю. И Колчака. Деточка, помоги. Под причитания тети Степы, Саша вытащила из школьной сумки учебники и, положив туда деньги на колбасу, отправилась на железнодорожную станцию. До города, если ехать на поезде, час от силы. Но в кассе восьмилетней девочке билет продать отказались, и Сашка, подумав, побежала к излучине реки - там железнодорожное полотно делало крутой поворот, и на опасном участке все поезда притормаживали. Мальчишки постарше часто мотались в город, и из их рассказов Саша знала, что здесь можно без особого риска вскочить на подножку состава. Мальчишки не соврали - пассажирский поезд сбавил ход, и Саша, ухватившись за поручень, запрыгнула на небольшую металлическую площадку. Когда поезд набрал скорость, встречный ветер раздул пузырем рубашку, заправленную в шаровары, и Саша похвалила себя за то, что лямку перекинула через грудь, иначе бы сумку непременно сорвало. Усевшись на подножку и крепко ухватившись за поручень, девочка с любопытством смотрела вдаль, ожидая приближения города. Она волновалась, что не сумеет быстро найти улицу Куйбышева, которую помнила смутно. В последний раз она ходила с мамой по магазинам за год до войны. Еще на своей станции Сашка узнала, что возвращаться из города лучше всего этим же поездом, который пойдет назад через полтора часа. А иначе придется ждать до утра. Перед вокзалом поезд притормозил, и Сашка, улучив момент, спрыгнула на платформу. Город встретил суетой и гомоном толпы. У выхода из вокзала прямо на ступеньках сидел одноногий баянист и хриплым голосом пел песню о войне, которую Саша раньше не слышала. Она замерла, стараясь запомнить слова. Солдату на фронте тяжело без любимой. Ты пиши мне почаще, пиши, не тревожь... Алёна, Алёна, дорогая подруга, Далеко от меня ты - и в год не дойдешь! Баянист закончил петь, достал откуда-то из-за пазухи металлическую фляжку, отвинтил крышку, что-то глотнул и поморщился. Заметив Сашку, он ей подмигнул. - Та одна? - Нет, с мамкой. Она на Куйбышевскую пошла, а я отстала. Дяденька, подскажите, куда бежать? - Туда! - махнул он и опять положил руки на клавиши. За спиной полилась «Катюша», а Сашка, ловко лавируя между людьми, понеслась в сторону нужной улицы. Сразу за рестораном (его девочка запомнила по большим окнам с бархатными занавесками, которые и сейчас там висели), находился кинотеатр, за ним в ряд шли магазины и небольшие лавочки, по большей части еще закрытые. Возле сапожной будки Саша остановилась. Она хотела спросить, где вход на рынок, но сапожник прибивал набойку и из его рта торчали шляпки гвоздей, поэтому Саша не решилась его отвлекать. Увидев женщину с пустой корзиной, девочка пошла за ней следом и не ошиблась. Мясную лавку она нашла быстро - на улице под навесом стояла колода, на которой мясник орудовал топором, ловко разрубая тушу на чести. - Здравствуйте, у вас колбаса есть? Мужчина поднял голову. - Тебе какую? Кровяную или домашнюю? Саша замялась. Степанида не говорила, что хочет Вася. - А какая вкусней? - Бери домашнюю, - подсказала та самая женщина с корзиной, подошедшая следом. - В ней мяса больше. Гурген, мне тоже колбаски домашней дай. Колбаса, завернутая в серую бумагу, так вкусно пахла, что у Сашки заурчало в желудке. Чтобы не соблазняться, она сунула ее в сумку и поспешила назад, помня, что следует торопиться. Саша не знала, как так случилось, но вернувшись на вокзал, она обнаружила, что ее поезд ушел. То ли слишком долго стояла она у комиссионного магазина, где за стеклом среди меховых горжеток сидели куклы и медведи, то ли у кондитерской, вдыхая знакомые и незнакомые запахи сдобы и конфет, то ли у табачной лавки, где висел красочный плакат «Дадим прикурить фашистам». Теперь, стоя на опустевшем вокзале, девочка чуть не плакала. И не страх провести ночь в незнакомом месте пугал ее, нет. Саша боялась, что Василий не дождется своей колбасы. Она не могла его так подвести! В небольшом зале ожидания, где Саша осталась перегодить до утра, было неуютно - голые фанерные стены, легкий навес вместо крыши и ни одной скамьи. Люди сидели на своих тюках и чемоданах. Кто-то, не боясь испачкаться, лежал прямо на глиняном полу, сунув под голову вещи. Саша огляделась и пошла в угол, где, обложившись тюками, устраивалась на ночлег пожилая женщина. Сев рядом с ней, девочка обняла сумку и, облокотившись о стену, принялась ждать. - Ты куда, доченька? - В Булунгур. Туда утром поезд пойдет. - А мой только завтра вечером. - Вздохнула соседка. - Хочешь яблочко? Саша кивнула и, взяв протянутый фрукт, поблагодарила добрую женщину. Яблоко утолило голод совсем чуть-чуть, и запах колбасы все равно вызывал болезненные спазмы в желудке. Но откусить от кругляша даже самый хвостик Саша не решалась. А вдруг Василию не понравится, что колбаска не целая? Соседка дала ей кружку, и Саша сбегала за водой, принесла новой знакомой и сама всласть напилась из колонки. А потом долго сосала кусочек сухаря, которым ее угостили соседи справа. Теперь булочки тети Нюры совсем не казались девочке маленькими. Намаявшись за день, Саша сама не заметила, как уснула. - Доченька! Доченька, проснись... Единственная лампочка тускло освещала зал ожидания, и Саша, потерев глаза, не сразу поняла, где находится. - Вот тот мужчина шарился в твоей сумке. Я в туалет выходила, а как подошла, он сразу лег и прикинулся спящим. Сердце сжалось от предчувствия неотвратимой беды, когда Саша положила руку на сумку. Дрожащими пальцами полезла внутрь, хотя и без того было понятно, что колбасы нет. А мужчина лежал, сунув котомку под голову, делая вид, что спит. - Отдай колбасу! - громко крикнула Саша, поднимаясь с пола. Мужчина перестал дышать. - Ты вор! Отдай колбасу! - Сашка уже стояла над ним. Люди, разбуженные ее криком, зашевелились. - Какую колбасу? Не брал я никакой колбасы, - мужчина приподнялся на локте. - Иди отсюда, девочка. У него были такие нехорошие глаза, что Сашка поняла - не видать ей своей колбасы. Этот ни за что не признается. - Вор! Вор! Вор! - Саша бросилась на него с кулаками, но мужик отшвырнул ее, словно она ничего не весила. Девочка поднялась с ловкостью кошки и опять налетела на вора. Тот уже повернулся уйти и закидывал за плечи котомку. - Пошла вон, шалава! - огрызнулся он, когда она повисла у него на спине. Дернув плечом, он попытался сбросить Сашку, но она знала - стоит ей расцепить руки, и мужчина скроется в ночи. Полусонные люди тихо переговаривались, не понимая, что происходит, только женщина, что угостила Сашу яблоком, причитала надрывным голосом: - Отпусти дите, ирод! Отпусти! - Да кто ее держит? - Мужчине надоело