— Нетути-с. Сейчас тесто поставлю. После обеда будут-с. Вот, хлебушек только выпекла, горяченький ещё. — Круглый такой белый каравай. А нет, рядом под полотенцем и чёрный есть. Рука потянулась у Сашеньки — дурня к чёрному, но он сам себе по этой руке мысленно другой хлопнул. Вспомнил про гриб. Нет. Не про пирог с грибами, про гриб Спорынья. Он и так-то дурень, а спорыньи наестся так и вовсе дураком станет, а то и хуже. Ноги плохо ходят? Вообще отнимутся. Кстати, это мысль, пришла в голову Виктору идея, нужно заглянуть в… Где зерно хранят? Амбар? Рига? Какие-то сусеки в «Колобке». Ну, Машка должна знать. Так вот, заглянуть и посмотреть есть ли зёрна ржи, полностью заражённые спорыньёй — эдакие чёрные рожки. Отобрать их… ну, дать команду отобрать и размолоть на муку, и из этой муки сделать хлеб для грузинской парочки. Склероций спорыньи содержит высокие концентрации алкалоида эрготамина, который и галлюцинации вызывает и неадекватное поведение, судороги всякие. А если концентрация будет приличной, да несколько раз в день принимать яд, то и смерть вызовет. Человек проблюётся после сытного обеда с хлебушком. Подумает, что отравился, и когда ему предложат ужин, то головой помотает и скажет: «Нет, не хочу, опять отравите, мне только хлебушка с чаем китайским». Ну и всё по новой. Третий там или пятый раз будет смертельным.
Подумать надо, решил Кох, и попросил опять через Машку отрезать ему несколько ломтей белого хлеба и солью посыпать, сильно её не жалея. Дали, понятно, и даже в тряпицу относительно чистую завернули. Пришёл он на облюбованное место, развернул тряпицу, и корочку каравая, здоровущую такую скибку, девчонке протянул. Та недоверчиво зыркнула по сторонам и взяла. И что удивительное, там весь живот у пигалицы меньше этой скибки, а ведь через пару минут не осталось ни крошки. А ещё через десять минут переводчица дрыхла на пледе, что сама и притащила по наказу барыни. Сытый, забитый по крышку желудок — это лучшее снотворное, особенно для детей. Тогда Кох отощёл… отковылял, придерживаясь за стволики лещины, метров на двадцать, чтобы девочку не разбудить и стал там петь интернационал. А ведь автор гением был. Именно вставай «люд голодный». Сытый, вон, дрыхнет и даже мухи, залетающие под своды кустарника, не мешают. С тех пор целую неделю такие фокусы с Машкой Виктор проделывал. Только теперь не хлебом потчевал. А пирогами. И все семь дней пироги были с разной начинкой. То капусту «покладут» (Проверочное слово кладбище. Если бы было — «положат», то тогда говорили бы «Лежбище»), то рыбный предоставят, а то и с зайчатиной. Есть, оказывается, в имении Болоховских лес в несколько гектаров. Так, лесок, скорее, а там зайцев прорва. Вот соседа позвали этих самых вредных в мире грызунов пострелять, он парочку и презентовал маменьке.
Интересную вещь советская власть с детьми проделала в СССР. Она им задурила мозги так, что чёрное стало белым. Это не про тимуровцев. Тут всё нормально, это про животных и насекомых. Дед Мазай и зайцы — это граната в сельское хозяйство страны. Даже атомная бомба. Самое вредное животное на территории СССР — это заяц. Этот грызун объедает зимой кору у очень немногих деревьев. Выборочно работает. Яблоня, вишня, слива, груша. Не защитишь саженец молодой до тех пор, пока дерево не вырастет, и кора не станет плотной, и можешь попрощаться с ним. Это лет двадцать надо как-то защищать. А летом заяц обязательно серьёзно проредит посадки свеклы и объест горох. Осенью набросится на капусту. В питомнике, где Кох работал, как только не боролись с этой пакостью, а всё одно несли огромные убытки, хоть железный забор ставь двухметровый, да ещё на полметра в землю закапывай. Иначе подкопают. Наняли в штат охотника, и только после этого чуть полегчало. Правда, пару раз штраф заплатили. Мол, в это время охота запрещена. Зайцы почти вывелись в лесах. Дебилы, точно на «Деде Мазае» воспитанные, вывелись и хорошо. Радоваться надо.