Вся это полоска уже была в сиреневых шишечках лопуха. Сколько же будет семян осенью — миллионы. А полынь, она так задавит все поля. Овсюг попадёт в рожь и серьёзно снизит урожайность. Так ладно свежие лопухи, вся полоска была и прошлогодними серыми бодыльями двухметровыми утыкана, попробуй через такую стену продерись, весь в репейниках будешь. Пришлось Сашке доползти до стены сорняков и растянуться прямо в пыли дороги. Машка уселась рядом на корточки и опять заревела. Девочку Виктору было жалко. Семь лет, кроха совсем, устала тоже должно быть, а ещё дурень этот на неё опирается. А только себя было жальче. Нужно найти яд, чтобы тупо самому выжить. А для этого нужно лес обследовать, а ну как там вообще нет ядовитых растений? Что тогда делать? Бритвой по горлу и в колодец? Даже если получится, то тогда точно в психушку упекут и там угробят. Опасный для окружающих дурень. Нет, как не жалко девочку, а нужно ещё полверсты до леса дойти, там побродить и потом версту назад прошагать. Ну, заодно и для ног полезная нагрузка, пусть бросают придуриваться и ходить начинают. Тем более, про бритву совсем не уверен был Кох, он ложку-то с трудом удерживает, при этом особых усилий не вкладывая в руку, а нож ведь не только удержать надо, надо ещё с силой по той шее чиркнуть, чтобы не поцарапать, а именно перерезать горло. Нет, сто процентов не справится, нет для него альтернативы яду. И время убывает, меньше двух недель осталось до свадьбы и пусть потом две недели. Месяц. Нужно поспешать.
— Вставай, Маша, пойдём дальше, (ваи аха поем алье) — девочка всхлипнула и уставилась на протягиваемый ей очередной пирожок с луком и яйцом.
— А ещё чуть посидеть? — но в пирожок вцепилась зубками.
— Доешь и пойдём.
Дошли примерно через час. Опять пришлось отдыхать метров через триста — четыреста, девочка совсем разревелась. Пришлось отдать последний пирожок и подождать пока она доест. Смотря на это действо, Виктор Германович с ужасом представил себе обратную дорогу. Ну, а кто сказал, что будет легко. Дошли, перебрались через две колеи на коленях, продрались сквозь заросли сорняков и попали в заросли кустов. Шиповник. Твою же налево! Это видимо с небес за ним какой архангел присматривает, и решил он таким способом от греха убиения ближнего своего спасти. Ну, да пусть он убьёт матушку княгиню и инвалида. Это ведь его грех будет, а не твой. Ударили по левой — подставь правую. Не наш метод. Поймай его за эту руку и вырви с корнем, а потом смотри, как кровью истекает и орёт и читай молитву, проси господа простить. Грешен.
Событие тринадцатое
«Поистине, шайтан не лишает ума никого из живущих в том доме, в котором есть породистая лошадь»
В лес пробрались по-пластунски. Проползли под кустами в одном месте, где ветки были на приличном расстоянии от земли. Кох понимал, что раз в лес народ ходит, то где-то поблизости есть нормальный проход в зарослях шиповника, но так устал, что видимая за кустами зелёная травка манила с силой непреодолимой. Нужно было быстрее свалиться на неё и вытянуть ноги. Тем более что Машка опять начала плакать. Пробрались, пусть и исцарапавшись о нижние ветки шиповника, повалились — растянулись на траве. Девочка сразу приняла позу эмбриона и затихла. Виктор же, чуть полежав, приподнялся на локтях и огляделся. Лес был необычным. Чудным. В нем не было подлеска. Вообще. Отсюда с опушки наблюдалось только два вида деревьев. Берёзы и сосны, в принципе обычный для средней полосы России набор, но вот полное отсутствие кустов и молодых деревьев наводило на мысль, что его крестьяне местные серьёзно прореживают зимой. Об этом и видимые пеньки берёз говорили. А ещё лес был редким. Одно дерево от другого метрах в десяти, не меньше. Вырубают выборочно — однозначно. Так скоро совсем кончится.