— Кто дурень?
— Пацан этот — Сашка Болоховский. Помните рядом с Коробковыми кони знатные появились. Это из того села. А хозяин теперь этот парень, так он — дурень настоящий. Рожа такая круглая, как у калмыка какого, и говорить толком не может. Может он и есть тот корнет Дубровский?
— Это ты дурень. На князей замахнулся. А Дубровский этот… Сам же говоришь, что говорить не может. Всё, закончили на этом. Деньги отнесёшь и уймись. На время. А сам и за Изотовым соглядатая поставь и про Болоховских осторожно всё разузнай. А ещё поспрашай в округе, не слышал ли кто про корнета Дубровского? Да, отправь-ка пока Ольгу с детьми к нам в Крутое. Пусть поживут в доме на берегу реки. И парочку человек поздоровше с ними для охраны пошли. А мы со своей стороны тоже поузнаём и про Дубровского, и про Изотова, и про дурня того — Болоховского.
— Так я пойду, — за оба уха теперь Костин держался.
— Ступай.
Событие шестьдесят четвёртое
— Иногда я ругаюсь матом. Так же, как все.
— Да ну? Я почему-то никогда не слышала. Ты что — ругаешься поздно вечером, когда все спать разойдутся?
Сашка проснулся от того, что его толкал кто-то в плечо. День был тяжёлый. Сам виноват. Сам себе злобный Буратино. Сашка привёз же из Тулы полмешка, даже три четверти мешка, кедровых орехов. Привёз и поклал, не положил же, в угол своей комнаты. Чтобы не забыть, и как дожди пойдут, посадить кедры в лесу и у Болоховского, и у Басково. Там тысячи орешек и, если вырастет хотя бы тысяча кедров, и лет через сорок — пятьдесят начнут плодоносить, то можно считать, что одно из мужских дел, в смысле, посадить дерево, выполнил, не просто дерево посадил, а кедр. Останется два мелких, дом построить и сына кому заделать.
Кто-то продолжал толкать Сашку в бок. Мало ли что он там устал. А устал он потому, что вспомнил про орехи кедровые, кто-то из дворовых сказал проходя мимо: «дождь собирается», и Сашка вспомнил про кедровые орешки, вернулся в комнату к себе и огляделся. Нету мешка. Неужели мыши сгрызли вместе с мешком. Нет, тут не мыши, а Маши явно постарались. Кох чертыхнулся на дырявую память и пошёл Машку разыскивать. Но большая не попадалась. Зато попалась маленькая — переводчица.
— Машуня, ты мешок с орехами не видела куда делся из моей комнаты?
— Чего это делся? Нечего он не делся. Стоит у нас в людской и девки орешки грызут.
— Ссука! Веди. — От волнения ноги заплелись, и он с лестницы сгрохотал. Хорошо она покатая не крутая, на третьей ступеньке остановился. Ну, на скуле и на локте кожу содрал.
Поднявшись и придерживаясь, как и раньше, за Машку, Виктор Германович добрался — дохромал до людской. И сразу мешок увидал. Тот стоял на сундуке, на всеобщем обозрении, и серьёзно так похудел. Точнее, в росте потерял. Как бы и не на половину. При этом главная Машка с кикиморой сидели и щёлкали орехи, прямо перед ними горкой насыпанные на столе.
— Отставить! — опять от волнения вслед за ногами и губы стали отказывать. Получилось: «Осави»!
— Александр Сергеич! — видя его перекошенное монголоидное лицо вскочила дылды стоеросовая. (Дубина стоеросовая. (По-старорусски: дубина стоеРОСЛАЯ, т. е дубина стоящая рослая, без веток и листьев).
— Оехи! Оехи хуки! Пилят! — никак не мог совладать с собой Сашка. Подошёл и отгрёб ещё и непослушной рукой кучку орехов от гадин этих. Змей подколодных на груди пригретых. Потом сел и голову руками обхватил. Ещё и слёзы брызнули. Совсем расклеился. Дурень явно в голове победил.
Минут пять так сидел. Ни на какие причитания девок не реагируя. Они ему воды совали, отвар впаривали, настойку целебную пытались подсунуть.
— Пошли вон! — наконец смог членораздельно произнести.
Не привыкшие к такому и распустившиеся в конец девки исчезли со скоростью сорвавшегося при надувании воздушного шарика. Хаотичные движения и бамс нет их.
Сашка ещё пять минут сидел, тупо уставившись в мешок. И тут новая волна паники накатила. В сундуке ещё ведь и семечки должны лежать, если эти вредительницы ещё и их съели, то точно даст команду Андрюхе выпороть их. Всё, блин, что нажито непосильным трудом…
Опять пришлось сидеть и до ста считать. вроде прояснилось в мозгах.
— Ворота.
Ох, етить, колотить! Сука тот карась золотой. Чем он такое заслужил?!
— Машка! Аня! — стояли явно за дверью, подслушивали, сразу появились.
— Александр Сергеич, мы это, не того…
— Умолкни. Собираете всех девок от десяти до замужества и всех пацанов от десяти до… до пятнадцати и идём в лес. Прямо сейчас. Кедровые орехи нужно посадить. Делать будем так… Берёте с собой острую палочку… м… В лесу пробиваете сантиметров… м… на вершок землю и опускаете туда расщёлкнутый орешек. Показываю. Берёте в рот там поперекатываете, чтобы чуть слюной смочился, потом зубами нажимаете легонько до щелчка, орешек не должен сломаться и развалиться. Только скорлупка должна треснуть. Если кто раскусит на половинки, выколоть глаз. Шучу. Но постарайтесь. Вы уже столько вреда принесли. Хоть там не портите. Потом ямку затрамбовывайте и следующий орешек точно так же сажаете. Не уйдём из леса пока все не посадим. Закапывать не ближе пяти мет… двух саженей одно семечко от другого. Понятно?