— Отвернись! — прикрикнула она и уже чуть тише добавила: — Сашка, да.
— А синяки откуда? Кто тебя так?
— Сказала же, отвернись! Не твое дело, — угрюмо пробурчала она. Через пару секунд тихо спросила: — Ничего, что полотенце испачкаю? Там вода грязная в реке была…
— Ничего, — парень устало потер пальцами переносицу. — Что ж ты сразу не сказала все? Что ты от Крылова, разведка…
— А почему я сразу должна была выкладывать тебе все? Ты мне не начальство, так что… — она тихо шмыгнула носом. — И что дальше?
— Закончила уже?
— Закончила. Но не поворачивайся!.. Лучше скажи, что накинуть.
Гришка со вздохом стянул с плеч шинель и, вытянув руку за спину, отдал ее Сашке. Все это время он боролся сам с собой — старался не поворачивать голову, хотя ему этого так хотелось. Да и тупо смотреть в кирпичную стену напротив немного поднадоело.
— Все, можешь повернуться.
Сундуков повернулся и, быстро оглядев девушку, закутавшуюся в его шинель, прошел к столу. Быстро покрутив ручку телефона и приложив трубку к лицу, приказал, чтоб принесли два ведра горячей воды и таз. После этого достал из ящика стола чернильницу, ручку и пару листов бумаги, выложил все это на столе.
— Садись, — сказал он девушке, указывая рукой на стол. — Крылов сказал…
Сашка молча села за стол и принялась что-то быстро писать по бумаге. Внезапно остановившись, она прикрыла рукой написанное и внимательно посмотрела на Гришу.
— Отойди, — попросила она.
— Да я и не смотрю, — он пожал плечами.
— Все равно отойди.
Гришка, фыркнув, отошел. В это время как раз принесли горячую воду с тазом. Сундуков, занеся ведра и вылив воду в таз, достал свою чистую рубашку, положил ее рядом с тазом и позвал Сашку.
— Пожалуйста, — он кивнул в сторону таза.
— Может, выйдешь? — Саша подошла к нему. — Или мне при тебе мыться?
— Ну вот, с собственного места гонят…
— Дай мне пятнадцать минут.
— У тебя есть двадцать минут, — произнес Гриша, взглянув на наручные часы. — Потом захожу. Если не успеешь — твои проблемы.
Сундуков ушел, громко хлопнув за собой дверью. Его поражало поведение этой Сашки. Она быстро перешла на «ты» и вообще вела себя с ним очень… смело. И это нравилось Григорию.
Гриша вернулся ровно через двадцать минут, неся в руках тарелку с кашей и стакан с чаем. Он с трудом нашел их среди ночи — ужин уже давно прошел. Саша же успела вымыться и сидела за столом в его рубашке, которая доходила ей почти до колен. Она снова что-то писала на листе бумаги.
— Возьми, поужинай, — Сундуков поставил перед ней тарелку.
Девушка, кивнув, быстро дописала и, свернув листок трижды, положила его в конверт. Заклеив его, протянула его Грише и сказала:
— Пусть передадут Крылову.
Гришка, взяв конверт, снова вышел наружу. Нашел Кондратьева, отдал ему конверт и, приказав, чтобы передали, вернулся в свой подвал. Сашка, закончив с ужином, сидела на краю кровати и, распустив косу, пальцами расчесывала волосы.
Сундуков остановился у стола и, опершись на него, стал наблюдать за девушкой, за тем, как она управлялась со своими густыми волосами. В какой-то момент он даже поймал себя на мысли, что ему все это нравится и особенно нравится Сашка.
— Скоро ты? — спросил он, взглянув на часы.
— Почти закончила, — Саша начала спешно заплетать волосы в тугую косу. — Во сколько за мной приедут?
— Крылов сказал, что утром.
— Отлично…
— Как же так получилось-то, что ты через речку шла?
— Не через речку, а через лес. Речка разлилась от дождей, там затоплено все чуть выше колена. Немцы кругом были, пришлось плыть. Долго у берега в воде сидела, потому что стреляли. Когда перестали — сразу же в вашу сторону побежала.
— А ты сама-то откуда?
— Тут, со станицы.
— А лет тебе сколько?
— Семнадцать вот исполнилось недавно.
— А мне девятнадцать, — он пригладил ладонью волосы. — А синяки откуда?
— Я же говорила, что в лесу немцы кругом были. Натолкнулась вот на одного.
— Это он так? А как же ты?..
— Я всё, — перебила она его, откинув готовую косу за спину.
— Ложись к стенке тогда.
— А ты где?
— Рядом.— Встретился с ней взглядом. — И нет, на пол не лягу. Я еще тут здоровым нужен, а с воспалением легких я вряд ли пригожусь. Холодно ведь. На дворе хоть и весна, а холодно.