Ребята дружили не очень долго. В следующем классе каждый из них подружился с другими мальчиками и их пути по жизни как–то разошлись. Но слава интернету и современным социальным сетям! Не прошло и шестидесяти лет, как два бывших школьных товарища нашли друг друга буквально на противоположных точках земного шара. Они обменялись информацией о своих жизненных путях, фотографиями и продолжают общаться почти так же, как они это делали, когда учились в третьем классе.
Серёга
Когда Сашка перешёл в третий класс, и не просто в другой класс, а в другую школу, его жизнь наполнилась новыми впечатлениями. Прежде всего, это была совершенно новая жизнь, потому что они теперь учились вместе с девочками. Потом он очень крепко подружился с Остряной, очень толковым и весёлым парнем, с которым они проводили всё свободное послеурочное время. А ещё Сашка приметил весьма интересного мальчишку, с которым он тоже быстро подружился. Звали его, как и Остряну, Сергей, он сильно картавил, но это не мешало ему быть чрезвычайно общительным и не по детски красноречивым. Сашка был очень удивлён, что Серёжка при своей картавости легко согласился читать со сцены актового зала стихотворение на каком–то утреннике. Он читал громко и уверенно, картавя «ггачи пгилетели, ггачи пгилетели». Каким–то чудом эта его детская картавость постепенно исчезла, и уже в четвёртом классе от неё и следа не осталось. Серёга был крупным белобрысым мальчиком высокого роста, которому играть бы в кино или театре русских народных богатырей. Однако, быстро выяснилось, что его русская народная внешность – это всё от мамы, а вот что от папы выяснилось чуть позднее.
На Сашку огромное впечатление произвёл эпизод, произошедший на школьном дворе, когда кто–то из ребят сказал что–то привычно обидное про евреев. Серёга, в отличие от всех остальных ребят, не только не пропустил мимо ушей проявление обычного для того времени бытового антисемитизма, а взял в свою огромную по мальчишеским масштабам руку увесистый кирпич, встал посередине школьной толпы и громко заявил, что он сам еврей и не потерпит впредь подобных высказываний. Потом Сашка подошёл к нему и тихо то ли спросил, то ли выразил сомнение, мол, какой же ты, Серёга, еврей с такой русской фамилией и с не менее русской внешностью. Серёга интригующе улыбнулся и спросил, знает ли Сашка, какая фамилия у Серёжиного папы, и потом гордо назвал абсолютно еврейскую фамилию. Сашка, привыкший всегда избегать еврейскую тему в общении с ребятами, намертво заражёнными бытовым антисемитизмом, был потрясён поведением Серёги. С этого момента они подружились на десятилетия, и именно благодаря Серёге Сашка познакомился и подружился с его товарищем Саньком и с огромным количеством интересных людей, которых они все вместе потом встречали по жизни.
Серёга был единственным из всей четвёрки друзей, который оттрубил три года службы в армии. Сашка и Санёк однажды отважились навестить своего друга, служившего в мотострелковой дивизии в городе Вышний Волочок. Это было не очень далеко от Москвы, несколько часов езды на поезде. Ребята, закупив джентельменский набор, состоящий из водки и закуски, отправились в путь. В поезде они умудрились налететь на профессиональных карточных шулеров, и не доехав десяти минут до их станции назначения поняли, что проиграли бешеную по их масштабам сумму денег. Пришлось отдать все деньги, которые у них с собой были и налегке отправиться искать воинскую часть. Серёга к этому времени уже два года отслужил и по армейским понятиям был старослужащий, поэтому его довольно легко отпустили на свидание с друзьями. Войдя в помещение контрольно–пропускного пункта дивизии, ребята увидели интересную картину, мгновенно отразившую жизнь большой воинской части. За письменным столом сидел майор в полевой форме с красной повязкой дежурного офицера на левой руке. Он громко разговаривал по телефону, не выговаривая примерно треть букв алфавита. Посередине комнаты на двух или трёх составленных вместе армейских табуретках спал мёртвым сном солдат, накрывшись с головой шинелью. Вслед за ребятами в здание КПП вошёл солдат, встал по стойке смирно перед майором и отрапортовал, что он прибыл из увольнения. Майор бросил трубку, встал, подошёл поближе к солдату и, помахивая рукой возле своего носа, сделал гримасу отвращения на своём лице.
– У меня такое впечатление, что, судя по запаху, кто–то из нас пьян, – сказал майор, оглядывая солдата с ног до головы.