Прежде всего она должна была наблюдать за продолжением образования пяти новых энсинов, только что «вылупившихся» из Академии. Форделитон проверил их подготовку, а Сасс побеседовала с каждым и лично присутствовала на занятиях. Группа была весьма пестрой.
Клаас, одна из самых крупных женщин из тяжелых миров, которых Сасс когда-либо видела, прибыла со специальной рекомендацией от Сеглавин — старой подруги Сассинак по Академии. («Я верю, — писала она, — что ты сможешь понять чувствительный характер этого энсина. Клаас очень умна и достаточно агрессивна, но в то же время легко ранима. Если сможешь, сделай ее более жесткой, только следи, чтобы она из-за этого не примкнула к сепаратистам».) Сассинак смотрела вверх, на широкое лицо с тяжелыми скулами и лбом, и с трудом удерживалась, чтобы не покачать головой. Если эта девушка осталась сверхчувствительной после четырехлетнего пребывания в Академии, у нее мало шансов исцелиться.
Тимран, крепкий парень чуть выше среднего роста, имел самый низкий рейтинг на выпускном курсе. На его лице была написана едва сдерживаемая радость. Он явно удивлялся, что смог получить такое хорошее назначение — и при этом такого хорошего командира. Сассинак привыкла к оценивающим взглядам мужчин, но восхищение в широко открытых глазах парня почти смущало ее. Согласно характеристике, единственным положительным качеством Тимрана была «везучесть». «При обычных обстоятельствах, — писал его инструктор, — этот курсант действует в лучшем случае сносно, а зачастую беспечно и опрометчиво. Но в экстренных случаях он умудряется совершить целую кучу ошибок, которые все вместе, однако, складываются во вполне адекватную ситуации комбинацию. Если он проявит те же качества во время боевых действий, то из него выйдет приличный пилот разведывательного корабля или младший артиллерийский офицер».
Гори, напротив, был спокойным и старательным молодым человеком, имеющим высокий рейтинг в науках и спорте, но только средний в степени инициативности. «Прирожденный офицер на должности заместителя, — говорилось в его характеристике. — Дотошный, аккуратный, в точности выполняет приказы, но недостаточно хорошо реагирует в нестандартных ситуациях. Он должен проявить себя особенно хорошо в составе большого экипажа и желательно в не боевых условиях. Это ни в коей мере не является следствием недостатка храбрости — он не паникует в опасные моменты, но не выходит за рамки полученных приказов, даже когда это желательно».
Кайли и Перран имели «средние» рейтинги и, очевидно, одинаковый уровень способностей. Зато физически они достаточно отличались друг от друга.
Кайли была ослепительной миниатюрной брюнеткой, которая могла бы каждую ночь иметь нового партнера, если бы только захотела. Но, по-видимому, ей нужен был только Гори. Сассинак не удивилась, узнав, что они помолвлены и собираются пожениться по окончании первого похода. Ее удивляло другое — абсолютное отсутствие интереса Кайли к другим мужчинам. Очень немногие люди были настолько постоянны в своих любовных связях. Все свободное время Кайли проводила с Гори, главным образом в кают-компании для младших офицеров за столом, заваленным книгами. Перран же, отнюдь не настолько привлекательная, как Кайли, оказалась женщиной-вамп, снедаемой ненасытным интересом к электронике и мужчинам. Рассказ Форда об ее приставаниях к старшему технику связи впервые за много недель вызвал у Сасс приступ смеха.
Первое время Клаас казалась спокойной и довольной. Сассинак заметила, что она проводит много времени с Перран. Эта дружба выглядела несколько странной, но Сасс предпочла не вмешиваться. Тимран попадал в одну переделку за другой, извинялся, но тут же брался за старое. Он словно заново открывал вечные законы природы. Сассинак даже засомневалась, повзрослеет ли он когда-нибудь. Ее утешал собственный опыт с такими же инфантильными юношами, которые, если им дать шанс, за несколько лет превращались во вполне компетентных взрослых мужчин. Гори и Кайли были заняты друг другом, а Перран, заполучив очередного мужчину, быстро начинала подыскивать следующего. Сассинак испытывала сочувствие к несчастной жертве: Перран избавлялась от надоевших любовников без лишних церемоний.
Дюпейниль представил подборку некоторых аномалий, обнаруженных среди экипажа. Он честно предупредил, что большая их часть, возможно, всего лишь невинные оплошности — не правильно введенная в компьютер информация или что-нибудь в этом же роде. Однако сортировка собранного материала означала многие часы кропотливой работы — сравнение сведений и повторные беседы для перепроверки самых важных фактов.
— Я и понятия не имела, что персональные файлы составлены настолько неряшливо, — ворчала Сасс.
Они как раз изучали файл Проссера, и Сассинак постаралась не упоминать о своей более ранней реакции на его топографическое изображение. Глаза Проссера в действительности не были так близко посажены, как она думала.
Дюпейниль просмотрел файл и пожал плечами — все в порядке.
— А вы когда-нибудь заглядывали в ваш собственный файл? — с улыбкой осведомился он.
— Ну… в общем, нет. — Ей никогда не хотелось возвращаться к своему печальному прошлому.
— А зря. Смотрите-ка. — Дюпейниль указал на экран. — Согласно ему, у вас была двойка по аналитической геометрии в подготовительной школе, вы так и не написали дипломную работу по общественной истории, а на Мириаде состояли в подрывной организации…
— Что за вздор! — Сассинак непонимающе уставилась на офицера. — Я никогда не состояла…
— В клубе «Железные девушки»? — усмехнулся Дюпейниль.
— Ах это! — Сасс совсем позабыла о «Железных девушках» — местном клубе фанаток Карин Колдей, который основали она и Карие, учась в последнем классе начальной школы. Сасс, Карие и — как же звали третью девочку? — Глиа придумали название и написали письма по всем адресам, указанным на плакатах Карин Колдей. Почти через год им пришла посылка с уставом клуба, копиями карманных лазеров Карин и восемью экземплярами ее новейшей рекламы. Родители не позволили Сасс повесить плакат на видном месте, поэтому девочка прикрепила его к внутренней стороне дверцы стенного шкафа.
— Но это же не подрывная организация, а просто детский фан-клуб, — объяснила она Дюпейнилю.
— Связанный с культом Карин Колдей, не так ли?
— С культом? У нас не было никакого культа!
Даже ее консервативные родители не возражали против клуба, хотя и настаивали, что плакат Карин Колдей в натуральную величину в серебряном трико и с лазерами в обеих руках — неподходящее украшение для гостиной.
Дюпейниль громко расхохотался:
— Теперь вы понимаете, капитан, как легко каждый из нас может на чем-то попасться, ни о чем плохом не подозревая? Полагаю, вы не знали, что огромные заработки Карин Колдей пошли на основание и поддержку террористической организации?
— Неужели?
— Увы, да. Девочки вроде вас — должен признать, что и мальчики тоже, — тратившие последнюю мелочь на плакаты и прочую дребедень, связанную с Карин Колдей, в действительности вкладывали деньги в «Повстанцев сектора XI» — самую скверную шайку расистов, какую только можно себе представить.
Они именовали себя «Железной цепью». Насколько мне известно, сама Карин считала их романтиками — во всяком случае, одного из них. Она не сомневалась, что эти люди — борцы за свободу, которых не правильно понимают, и они, разумеется, поощряли подобные взгляды. Так что ваш клуб «Железных девушек», где вы наверняка чувствовали себя взрослыми и храбрыми, служил поддержкой для террористов, а вы, таким образом, были замешаны в подрывной деятельности.
Сассинак припомнила заседания их клуба, проходившие в течение шести месяцев, пока им не надоело это занятие. Устав и Хартия, обсуждения «старых дел» и «новых дел» согласно строгим правилам, печенье, которое они готовили и подавали на блюдцах с изображением Карин Колдей, фруктовый сок, который они пили из особых стаканов… Если это и есть подрывная деятельность, то как такой можно заниматься, как не страдая от скуки? Она вспомнила день, когда они самораспустились, — разумеется, не потому, что им разонравились фильмы с Карин Колдей, а исключительно из-за того, что им смертельно надоел сам клуб. Они снова начали взбираться на окрестные холмы, где якобы скрывались коварные злодеи.