Более важным был раздел проекта соглашения, касающийся всех агентских сборов от торговли опиумом, которые, после вычета зарплаты и расходов на аренду, должны были делиться 60/40 между Абдаллой и Элиасом соответственно. Другой раздел был направлен на предотвращение кумовства в семье: "Дети партнеров, которые будут работать в офисах [компании] и проходить обучение, не будут иметь права [на какую-либо прибыль], пока не будет достигнут консенсус, что они необходимы. Мастер Абдалла будет определять их зарплату так, как сочтет нужным". Соглашение также предусматривало сохранение благотворительного взноса в размере 0,25 % с каждой сделки, инициированной Дэвидом Сассуном. И в этом случае Абдалла будет решать, куда направлять эти взносы, но при необходимости он сможет проконсультироваться со своим партнером Элиасом. Документ имеет несколько неясных правок карандашом, и в нем говорится, что он был передан эксперту по правовым вопросам для окончательной доработки. В черновике фигурирует только имя Абдаллы; соглашение так и не было оформлено. Мы не знаем, кто отказался от сделки. Возможно, против нее выступили другие братья и сестры пары, поскольку она явно понижала их в должности, уменьшая их долю в прибыли компании и полномочия в принятии решений. Сулейман, много лет проработавший в Гонконге и Шанхае, а также Артур и S.D. в Лондоне с их важнейшими связями с великими и хорошими людьми в Британии, несомненно, имели бы свои сомнения. Возможно, Элиас, как всегда амбициозный, просто решил, что его самое светлое будущее лежит за пределами семейного бизнеса.
В архивах нет никаких упоминаний о размолвке между Абдаллой и Элиасом в первые два года после смерти Дэвида, но, похоже, сразу после того, как стали известны детали завещания, всплыл другой старый спор. Он был вызван недовольством Абдаллы тем, что, по его мнению, его брат Рубен не уделял должного внимания бизнесу и не желал прислушиваться к его советам. В конце января 1865 года, через несколько месяцев после смерти Давида, Авраам Шалом (Артур) написал Сулейману, что он рад видеть, что хорошие отношения между Абдаллой и Рубеном восстановились: "Пришло время всем братьям объединиться, чтобы короновать Абдаллу, и с Божьей помощью. Пусть мы любим друг друга и работаем в духе солидарности, чтобы сохранить великую репутацию нашей семьи, которую создал наш отец, да будет благословенна его душа". Авраам Шалом объяснил улучшение отношений и снижение напряженности отъездом своей овдовевшей матери в Лондон.
Несомненно, семья остро ощущала пустоту, которую оставил их отец. Утешая Сулеймана, С.Д. написал:
О, брат мой, не печалься, и мы должны принять это с любовью от Бога. Мы не можем забыть нашего отца и его доброту, даже на одну минуту. Будем надеяться, что мы продолжим путь нашего отца. Аминь.
Однако колеса продолжали вращаться. Несмотря на еврейскую традицию соблюдать семидневный траур после смерти члена семьи, уже через четыре дня после кончины Дэвида деловая корреспонденция начала отправляться из Гонконга в Шанхай.
Абдалла объединил своих братьев и подчеркнул необходимость единства, чтобы продолжить начатое их отцом дело: "Мы все преходящи на этой земле, но то, что оставил нам наш сострадательный отец, мы должны продолжить. Мы должны быть любящими и поддерживающими друг друга, чтобы возвеличить наше имя в этом мире". Заручившись поддержкой братьев, Абдалла изложил свои планы по возведению статуи отца в Бомбее, чтобы увековечить его память в городе, который Дэвид сделал своим домом. В том же письме на , в котором он объявил о своем лидерстве в семье, он сообщил своему брату Сулейману, что устраивает "вечернюю вечеринку" для губернатора и 150 гостей, вопреки еврейской традиции, которая предписывала скорбящим семьям не устраивать больших торжеств, пока не пройдет год после смерти близкого человека.
Всем членам семьи было поручено собрать пожертвования на мемориал среди деловых кругов Индии и Китая. Авраам Шалом, отвечающий за дом в Гонконге, жаловался, что мало кто отвечает и предлагает лишь небольшие суммы, , а через несколько месяцев Абдалла ворчал, что из Гонконга до него доходят лишь пустые обещания. Если бы семья была разочарована откликом, ее успокоило бы то, что открытие статуи, о котором писали газеты по всему миру, было справедливым по отношению к их отцу. Скульптор Томас Вулнер (1825-92) сначала выставил статую в Южно-Кенсингтонском музее, известном сегодня как Музей Виктории и Альберта, а затем перенес ее ко входу в Механический институт в Бомбее, который Сассуны основали, когда строительство этого здания было завершено. Газета Illustrated London News отметила: "Голова хорошо смоделирована и кажется сильным сходством, хотя, вероятно, не свободна от преувеличения, которое является основным недостатком мистера Вулнера". Ладони Давида открыты и обращены вверх. "Руки, однако, не вызывают исключений и, более того, восхитительны как с точки зрения моделирования, так и с точки зрения резьбы. Поза - восточная благодарность, как бы признание обильного дарования Божественных благ". Газета London and China Telegraph пишет:
Легкость позы и простота замысла так же хорошо заметны в драпировках, ниспадающих с плеч назад длинными, полными и богатыми складками шерстяной ткани, как и в передней части чучела. Кажется, что в них заложен инстинкт жизни человеческой формы, а не деревянный каркас, как это часто бывает.
Сегодня статуя украшает вход в здание, которое сейчас является Библиотекой Дэвида Сассуна в Мумбаи. Стоя перед ней, создается впечатление религиозного деятеля, скорее пророка, чем торговца. Более приземленным является мраморный бюст Дэвида, рекламируемый как "самый известный еврейский бизнесмен и филантроп Мумбаи", в музее Бхау Даджи Лад в Бикулле.
УПРАВЛЕНИЕ КРИЗИСНЫМИ СИТУАЦИЯМИ
Всего через пять месяцев после смерти Дэвида основанная им компания столкнулась с, казалось бы, первой угрозой своему существованию. По мере того как война в Америке подходила к концу, появились признаки того, что рынок хлопка теряет обороты, а у многих торговцев скопилось слишком много запасов. Резкий рост производства хлопка в Индии во время войны был подхвачен в других странах, особенно в Египте и Бразилии, и глобальный переизбыток хлопка вызывал серьезную озабоченность. К началу апреля, когда генерал Роберт Э. Ли оставил столицу Конфедерации армии Союза, появились сообщения о том, что торговцы хлопком несут большие убытки, а резкое падение цен приводит к хаосу, поскольку торговцы делают все возможное, чтобы разгрузить свои запасы. Объявление о мире вызвало поток банкротств. Паника распространилась по всему миру - от Бомбея до Ливерпуля. В июне 1865 года палата Гонконга сообщила палате Шанхая, что крупный торговый дом H. B. Cama подал заявление о банкротстве, что вызвало шок во всей системе. Кама был одним из крупнейших парсийских торговых домов, имевших представительства в Лондоне, Калькутте, Сингапуре и Китае. По некоторым данным, убытки Cama составили более трех миллионов фунтов стерлингов. Ее крах разнесся по всему миру, каждая доминошка сбивала следующую, и в результате последовало несколько банкротств других торговых домов. К концу месяца даже Бомбейский банк столкнулся с серьезными финансовыми трудностями. Через год, по оценкам, 80 процентов торговцев хлопком в Бомбее были близки к банкротству. Абдалла признался своим братьям , что никто в семье, да и в финансовом сообществе Лондона и Бомбея, не ожидал, что эти трудности распространятся так далеко, и что все торговцы были ошеломлены таким разорением. С.Д. признался Сулейману, что не может спать от беспокойства, и высказал мнение, что каждый член семьи должен быть бдительным, чтобы избежать больших потерь, поскольку это повредит самому важному элементу их бизнеса - их репутации.
В семейную переписку вкралась новая нервозность. Разногласия по поводу торговли и прочего продолжались, но в заметно более терпких тонах. " Меня беспокоит, что ваш дом задерживает отправку моей доли доходов, в то время как вы быстро переводите вдвое большую сумму дому Бомбея", - писал Авраам Шалом Сулейману. На фоне всего этого началось распределение наследства. Каждому из сыновей Давида фирма сообщила, что душеприказчик выдал им "один лак [лакх, единица индийской валюты, равная 100 000 рупий] рупий", что примерно равно 10 000 фунтов стерлингов, или 1 млн фунтов стерлингов сегодня, "в качестве выплаты вам из остаточного имущества вашего покойного отца". Кроме того, была выплата 43 700 рупий в виде государственной облигации под 5,5 %, полученной в результате разделения 3,5 лакхов на восемь частей - по одной на каждого сына. Фирма должна была хранить эти суммы до получения указаний от каждого сына. Нет нужды говорить, что сыновья были "сильно огорчены крайне бедственным положением финансовых и торговых дел в Бомбее, которое так сильно обесценило стоимость имущества/долей, принадлежащих имению". Большую часть их наследства составляла сама компания.
За несколько лет до смерти Дэвида, как мы видели, компания David Sassoon & Co. впервые обратила свое внимание на деятельность, выходящую за рамки торговли, такую как недвижимость, страхование и банковское дело. Это был шаг, который обеспечил бы интересы семьи на десятилетия вперед, но финансовый кризис, охвативший Индию в середине 1860-х годов, поочередно разрушил и укрепил банковскую отрасль, и какое-то время казалось, что это будет незначительной компенсацией для переживающего трудности хлопкового рынка. В самый разгар кризиса, по оценкам, двадцать четыре из тридцати одного банка в Бомбее потерпели крах, а многие индийские фирмы, выступавшие в качестве денежных брокеров для мелких экспортных компаний, разорились. Однако некоторым торговцам удалось выжить и даже процветать, и они нуждались в хорошо капитализированных и правильно управляемых банках. Даже обанкротившиеся торговцы стимулировали создание множества банковских учреждений, поскольку их ликвидация требовала банковского надзора, а в результате потрясений возникли новые корпорации: хлопчатобумажные прессы, пароходные компании, морские страховые фирмы и агентства морских перевозок.