С кризиса 1857-58 годов и до конца XIX века британское правление в Индии было первостепенным, а его власть в стране казалась надежной. Такой тотальный контроль привел к росту национального чувства. Поскольку вся Индия была связана с одним общим управлением, "людям было легче воспринимать страну как нацию". Близость Абдаллы к британским чиновникам, которая долгое время была как личным, так и профессиональным приоритетом, становилась все более заметной во время его пребывания на посту председателя. Он никогда не упускал возможности пообщаться с британскими чиновниками, и всякий раз, когда он посещал какие-либо мероприятия в доме губернатора или принимал его или других чиновников у себя дома, он быстро пересказывал подробности своим братьям и, в отдельных случаях, старшим сотрудникам:
Я решил отложить отплытие в Лондон, поскольку, когда я встретился с губернатором в Калькутте, он сообщил мне, что очень огорчен тем, что я уезжаю в Лондон, потому что предпочитает, чтобы я был рядом. На месте я сказал ему, что отложу свое путешествие.
Для британцев Абдалла был ценным источником информации, который был в курсе событий не только в Индии и Китае (в основном, касающихся опиума в последнем), но и в регионах, которые они контролировали в меньшей степени, например, в Персии. Он также мог предложить им значительные ресурсы: Например, когда в конце 1867 года британцы начали планировать военную экспедицию в Абиссинию, Сассуны предложили им арендовать корабли. Для Абдаллы финансовая выгода от этих отношений была очевидна. В конфиденциальном письме к Сулейману он писал:
Я сделаю все возможное, чтобы снизить налог на опиум из Мальвы, и попытаюсь увеличить квоту на выращивание опиума в Калькутте, чтобы цены вернулись на выгодный для нас уровень. Я посоветую губернатору Пуны предложить индийскому правительству снизить эти налоги, когда буду обедать с ним через пару дней.
Такие попытки повлиять на политику опирались в первую очередь на репутацию Абдаллы как бизнесмена, хотя он также прилагал все усилия, чтобы сделать жизнь британцев приятной. Если чиновнику требовалась помощь в чем-либо, будь то покупка жемчуга или аренда бунгало, Сассуны были готовы оказать ее.
Развлечения играли ключевую роль в налаживании этих отношений, и, как свидетельствуют мемуары одной англичанки о ее пребывании в Бомбее, Абдалла преуспел в этом:
Однако самое великолепное развлечение устроил мистер Сассун, достойный сын того Дэвида Сассуна, чье имя будет увековечено в этой части света. Этот бал превзошел все, что я видел или о чем слышал. Глядя с верхней веранды на сад, освещенный повсюду струями газа, можно было представить себя на сцене, описанной в "Развлечениях арабских ночей".
Один из путешественников в Бомбей в 1870-х годах писал: "Нас очень любезно развлекали различные члены богатой и влиятельной семьи Сассун. Действительно, искренняя доброта, которую они проявили к нам в самых разных отношениях, навсегда останется в нашей памяти". Абдалла стал одним из самых популярных людей на светской сцене Бомбея. Когда губернатор Бомбея принимал короля Сиама, Абдалла был одним из приглашенных. Впрочем, прием заключался не только в ужинах и балах. Когда высокопоставленный британский чиновник сэр Резерфорд Алкок, служивший в Китае и Японии, готовился вернуться в Лондон, Абдалла пригласил его и его жену остановиться на несколько дней в его доме, а не в гостинице. Аарон Моше Габбай описал этот визит:
Однажды мы сидели с губернатором и обсуждали с ним все проблемы, связанные с Китаем и его опиумной политикой. Абдалла убеждал губернатора либо не разрешать китайцам выращивать опиум в своей стране, либо разрешить расширение опиумной плантации в Калькутте и снизить налоги. Позже к обеду присоединились несколько индийских принцев, и мы все плодотворно побеседовали с ним. Сэр Резерфорд остался доволен не только нашим приемом, но и репутацией нашей фирмы, пусть она сохранится навсегда.
Усилия, похоже, принесли свои плоды. По возвращении в Лондон сэр Резерфорд написал Абдалле письмо, в котором подтвердил свою убежденность в том, что британское правительство должно "противостоять выращиванию мака в Китае с явной целью вытеснить индийский наркотик с китайского рынка".
Благотворительность по-прежнему занимала центральное место в репутации семьи, и Абдалла щедро жертвовал. Он продолжал поддерживать больницу в Пуне, основанную его отцом, расширял и развивал исправительный дом в Бомбее, а также разрабатывал новые собственные филантропические проекты. По словам одного из комментаторов: "Таким образом, А. Сассун помог вернуть к жизни многих молодых людей, которые, если бы не реформаторская школа Сассуна, не стали бы теми, кем они стали". Он построил общественное здание в Калькутте, подарил орган ратуше Бомбея, а в 1870 году основал в городе Механический институт Сассуна. Институт давал высшее образование по техническим предметам и располагал большой библиотекой (в то время более десяти тысяч книг и пяти тысяч периодических изданий), которая и сегодня называется Библиотекой Дэвида Сассуна. Помимо Абдаллы, попечителем института всегда был еще один член семьи Сассун. Вскоре институт стал чем-то вроде эквивалента современного аналитического центра; к 1875 году в нем насчитывалось около 350 членов, и наряду с техническими курсами он предлагал лекции, в которых часто затрагивались темы, близкие сердцу семьи, , как в одной из бесед о выращивании опиума в Индии и средствах к существованию, которые оно давало десяткам тысяч крестьян.
Благотворительная деятельность завоевала уважение не только элиты Бомбея, но и широкой общественности. Абдалла был вознагражден за них в 1867 году, когда сэр Бартл прикрепил к его груди орден Звезды Индии. Эта честь открыла ему путь к более активной роли в местной политике: Он вошел в Законодательный совет Бомбея и стал одним из главных советников губернатора по образовательным и строительным проектам. Абдалла установил тесные отношения не только с индийской и британской элитой; он также вел переписку с шахом Ирана, основываясь на торговле Сассунов в Персии, а также с султаном Омана и Занзибара. Благодаря его политическому влиянию попытки фирмы обратиться к британскому правительству с просьбой обеспечить благоприятные условия торговли опиумом стали еще более эффективными. Под руководством Дэвида фирма лоббировала интересы губернатора Индии и оповещала своих знакомых в Лондоне о введении пошлин на опиум. Еще в 1864 году фирма ходатайствовала о снижении пошлин на опиум с 600 рупий за сундук до 400, утверждая, что сундук, купленный в Бомбее за 1500 рупий, не может быть продан в Китае дороже 1575, а зачастую и того меньше; правительство Индии, изучив цены в Патне и Мальве и стоимость транспортировки и страховки, отклонило апелляцию. Записка от 1870 года, написанная министру иностранных дел графу Кларендону с просьбой поддержать возражения фирмы против повышения налога с 30 до 50 таэлей за сундук, экспортируемый из Индии в Китай, свидетельствует о более твердой позиции:
Наша фирма представляет в этой стране интересы одной трети всей торговли опиумом, и, следовательно, мы вносим около 300 000 [стерлингов] в год в доходы китайского правительства только в виде опиумной пошлины, помимо других крупных платежей по общей импортно-экспортной торговле между Англией и Китаем, так что мы считаем, что выполняем долг перед собой и нашими избирателями, смиренно представляя вашей светлости вероятный эффект, который будет произведен на торговлю опиумом повышением налога.
В меморандуме предупреждается, что повышение налогов на индийский опиум только стимулирует местное производство в Китае, и добавляется:
Если правительство Ее Величества желает воспрепятствовать торговле опиумом, этого можно добиться путем введения запретительных пошлин или другими более жесткими методами, но пока доходы Индии в значительной степени формируются за счет этого источника, мы смиренно считаем, что препятствовать торговле с помощью таких чрезмерных экспортных и импортных пошлин, которые могут только навредить индийскому земледельцу и торговцу, - большая ошибка.
На той же неделе письмо шанхайского торговца, опубликованное в журнале The Economist, выступило против повышения тарифов:
Рассмотрение этических аспектов торговли опиумом не имеет отношения к обсуждению последствий предлагаемого повышения пошлин, поскольку вопрос не стоит между легким и тяжелым опиумом, облагаемым налогом, между поощрением и препятствованием курению опиума, а затрагивает исключительно успех конкуренции между Индией и Китаем за выгодное выращивание макового растения; И каким бы пагубным ни было курение опиума, подавление индийской торговли ничем не поможет его предотвратить, поскольку опиум теперь производится по всей длине и ширине этой страны [т.е.e., Китай].
И в записке, и в письме говорится об одном и том же: Британцы не собирались препятствовать торговле опиумом, а лишь хотели собрать больше налогов. В данном случае лоббирование Абдаллы увенчалось успехом, и налог не был повышен.
КОНКУРЕНЦИЯ И СОТРУДНИЧЕСТВО