По мере того как давление усиливалось со всех сторон, против торговцев и брокеров возбуждалось все больше судебных дел. В одном из отчетов сообщалось, что Верховный суд Шанхая был занят делом, в котором китайский торговец опиумом подал в суд на господина Э. Д. Сассуна за ущерб, причиненный непоставкой восьми сундуков с опиумом, но судья встал на сторону Сассуна, утверждая, что все стороны знали, что опиум, не вывезенный к марту 1918 года, останется в руках китайского правительства.
Это был жалкий конец торговли, которая несет в себе особый моральный заряд, и трудно выносить моральные суждения с современной точки зрения, учитывая, что опиум был легальным в Лондоне и Нью-Йорке так долго, а его торговля стала полностью законной после Опиумных войн. Торговля опиумом в XIX и начале XX века "связывала индийских крестьян, британское и индийское правительства, огромную массу китайских потребителей и множество западных, парсийских, сефардских и, прежде всего, китайских купцов в огромную систему, приносящую доход". Не все эти участники были согласны, и, конечно, они не получали равных выгод от торговли, хотя и здесь есть свои сюрпризы. Аргумент о том, что опиум поддерживал индустриализацию Британии и развитие мировой экономики в XIX веке, усложняется анализом, согласно которому даже Китай получал экономическую выгоду, а договорные порты на самом деле укрепляли его торговые отношения с азиатскими соседями. Нет нужды говорить о том, что китайские потребители платили высокую цену за потребление опиума.
Несмотря на клеймо позора, Сассуны и другие защищали торговлю опиумом на протяжении всего XIX века и вплоть до XX, дойдя до того, что выступили против ограничений, введенных Китаем, и подрывали кампании сторонников запрета в Великобритании. Когда Дэвид приехал в Бомбей, наркотиком торговали свободно, и, хотя мнение окружающих изменилось, семья продолжала рассматривать его как товар, мало чем отличающийся от любого другого, пока не перестала им торговать. В архивах Сассунов не сохранилось никаких следов сомнений в воздействии опиума или этичности их участия в торговле. В этом они были не одиноки. В "Вестнике Израиля" , единственном сефардском журнале, издававшемся в Китае, ничего не говорится о наркотике - вопиющее упущение, учитывая, насколько активно он обсуждался в других местных изданиях в конце XIX века. Похоже, что моральные споры не возникали, когда на кону стояли состояния, и даже члены семьи, не принимавшие участия в бизнесе, хотя и не соглашались и даже выступали за многие социальные и политические вопросы своего времени, были едины, либо стояли в стороне, либо активно поддерживали торговлю. Дочь С.Д., Рейчел Бир, редактор The Observer и The Sunday Times, в 1895 году прокомментировала назначение Опиумной комиссии, заявив, что "назначение этой комиссии совершило большую несправедливость в Индии", и предсказала, что ее доклад разобьет "дело антиопиумистов". Ее племянник, поэт Зигфрид Сассун, который часто в шутку называл себя выходцем из бедной части семьи, писал о своих предках, но упускал из виду главный источник их богатства:
Портрет Рейчел Бир, дочери С.Д. Сассуна, ок. 1900 г.
Узрите этих драгоценных, купеческих Предков,
Собранные в какой-то канцелярии смерти;
Спокойные, предусмотрительные, сдержанные, они поглаживают свои бороды
И медленно двигают своими лицами во мраке,
И обменивать чудовищные богатства на покоренные речи,
Глаза без блеска и покорные веки.
Торговля опиумом и контроль над ней со стороны парсов и евреев вызвали множество ехидных замечаний со стороны их конкурентов, которые отчаянно пытались отхватить больший кусок пирога. Переписка Джардина Мэтисона демонстрирует вопиющую позицию "мы и они" в письме, направленном в фирму Джона Пурвиса, которая потерпела крах в результате торговли, с порицанием за тактику заимствования: "Что вы можете сделать, конкурируя с евреями в вашем поселении, которые довольствуются минимально возможным авансом по стоимости и расходам?" Позже антисемитская пропаганда утверждала, что именно евреи стояли за Опиумными войнами и были ответственны за разрушение жизней многих китайцев, игнорируя тот факт, что до прихода евреев Ост-Индская компания контролировала всю торговлю из Индии, включая опиум. Фашист Арнольд Лиз, ярый антисемит и один из основателей Имперской фашистской лиги, написал о "еврейском загнивании Китая" в памфлете, утверждая, что китайцы ненавидят иностранцев из-за Сассунов, и сравнивая это с другими ситуациями, в которых вся вина лежала только на евреях.
НОВЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ В КИТАЕ
Династия Цин правила Китаем с 1644 по 1911 год, когда она рухнула в результате коррупции, крестьянских волнений и нехватки продовольствия. В то время как некоторые классы и группы населения Китая процветали благодаря экономическому динамизму, общенациональная бедность, голод и наводнения способствовали росту национализма, который обвинял мандаринов и императора в попустительстве иностранцам и продаже им Китая. К сожалению, Китайская республика, провозглашенная в 1912 году, пережила множество испытаний и бед, поскольку ею управляли разрозненные элементы, такие как генералы-военачальники и иностранные державы. Во время Первой мировой войны Китай встал на сторону союзников, и ему было обещано, что немецкие концессии в восточной провинции Шаньдун будут возвращены китайцам. (К сожалению, в конце войны эти концессии перешли к Японии). Треть китайского импорта поступала из Британии, которая, в свою очередь, импортировала пятую часть китайского экспорта, и Сассуны имели все возможности воспользоваться этим.
В экономическом плане политика laissez-faire в Китае распространялась не только на коммерческую, но и на монетарную политику, а купеческие гильдии расширяли свою власть как в китайской, так и во внешней торговле. Обе фирмы Сассуна продолжали участвовать в работе Гонконгской и Шанхайской банковской корпорации в качестве директоров. Самым большим послевоенным изменением стало то, что Jardine Matheson получила представительство в совете директоров, после того как десятилетиями блокировалась Сассунами с момента начала работы банка в 1865 году. В результате Э. Д. Сассун решил не продолжать отношения с банком и вышел из состава правления в конце 1922 года, а представитель David Sassoon & Co. остался. После войны банк восстановил свои позиции и стал прибыльно развиваться.
Как только война закончилась и в Индии начались беспорядки, Э. Д. Сассун, обеспокоенный ростом индийского национализма, начал рассматривать возможность перевода активов за границу. Прибыль, полученная их фабриками во время войны, показала, что инвестиции в производство могут дать результат, но компания все больше беспокоилась о своем будущем в Индии. Компания обратила внимание на недвижимость в Китае, главным образом в Шанхае, первом космополитическом городе Китая и его экономическом центре. За последние два десятилетия XIX века торговля в городе выросла на 400 процентов, но когда торговля опиумом заглохла и в конце концов прекратилась, внимание Сассунов переключилось на недвижимость. Это был пример динамичных изменений в мире в XIX веке, когда произошла "индустриализация и возвышение огромного, безличного мегаполиса". Большие города привели к возникновению "новых социальных отношений и ускорили распространение информации".
В начале двадцатого века Шанхай содержал суверенные концессии, принадлежавшие четырнадцати различным странам, и был разделен на четыре отдельные части: Китайский город, которым с конца 1920-х годов управляли националисты под руководством Чан Кайши; Международное поселение, в котором иностранцы имели экстерриториальные привилегии и подчинялись Шанхайскому муниципальному совету, состоявшему из представителей одиннадцати западных стран; Хункоу, которым управляли исключительно японцы; и Французская концессия, управлявшаяся французским консулом. Шанхайский муниципальный совет представлял интересы групп, владевших значительными пакетами недвижимости в Международном поселении, и из их записей мы знаем, что с 1877 по 1920 год две компании Сассуна приобрели двадцать девять объектов, в основном по бросовым ценам, и утверждается, что за прошедший период стоимость двух крупнейших объектов выросла более чем в двадцать пять раз. Увеличение инвестиций в недвижимость в Шанхае в период около 1910 года оказалось благоприятным; спустя два десятилетия их стоимость выросла более чем в десять раз.
Сассуны защищали свои активы в Шанхае так же, как и другие жители: лоббируя в муниципалитете отказ в праве на проживание в некоторых районах города или откладывая планы по развитию инфраструктуры - например, расширение дорог, - которые могли бы посягнуть на их собственность. Муниципальная газета Шанхая полна историй о судебных баталиях двух фирм Сассуна с муниципальным советом Шанхая по таким вопросам . В одном случае они выступали против выдачи дополнительных разрешений, позволяющих местным жителям жить в районах, в которых они имеют свои интересы:
В вышеуказанных районах проживает большое количество иностранцев, и мы считаем, что дома, уже получившие лицензию, наносят большой ущерб имущественным интересам в целом и нежелательны для жителей в частности; жены и дети последних постоянно вынуждены наблюдать зрелища и сцены, противоречащие всем правилам порядка и приличия, а также рискуют подвергнуться оскорблениям при прохождении по улицам.
Точный характер этих "непристойных" и "беспорядочных" зрелищ и сцен не уточнялся, но цель была ясна: установить, кому можно, а кому нельзя жить в том или ином районе, чтобы не допустить ничего, что могло бы сдержать стремительный рост цен на недвижимость, который происходил в настоящее время.