Большие суммы также вкладывались в искусство и развлечения. Три особняка Филиппа и пышные балы и банкеты стали одной из причин его славы. На его приемы приглашалось так много мелких королей и знаменитостей, что одна женщина якобы прислала ему на Пасху телеграмму с сообщением: "Христос воскрес. Почему бы не пригласить Его на обед?" Филипп также тратил непомерное количество денег на предметы искусства, большую часть которых унаследовала его сестра Сибил. Она жила в Хоутон-Холле в Норфолке, который считается "квинтэссенцией и лучше всего сохранившимся палладианским домом в Англии", где до сих пор выставлена часть художественной коллекции Филипа . Она и ее муж, 5-й маркиз Чолмондели, потратили огромные деньги на восстановление дома до его былой славы. Позже их потомки продали 160 работ, в основном французские произведения XVIII века из коллекции Филипа и Хоутона, на аукционе Christie's, чтобы собрать средства. Газета The Times сообщила, что в декабре 1994 года на этой распродаже было выручено более 21 миллиона фунтов стерлингов. Артефакты семейных расходов всплывают на поверхность и сегодня. Экзотическая иудаика и эклектичный набор вещей потомков Сулеймана и Флоры были выставлены на аукционе Sotheby's в Тель-Авиве в 1999 году, а затем в декабре 2020 года в Нью-Йорке. Среди предметов, выставленных на продажу, были восточные ковры, богато вышитый текстиль, восточный фарфор и даже китайские и европейские веера. Некоторые религиозные предметы, такие как свитки и богатая мантия Торы, стоили более 150 000 долларов. На аукционе 2020 года были представлены два щита Торы XVIII века, которые Sotheby's назвал "самыми важными произведениями иудейской металлообработки, появившимися на аукционе за последнее поколение" и оценил в 900 000 долларов за штуку.
История Сассунов - это часть глобализации, начавшейся в XIX веке. Взаимосвязь между торговлей, финансами и людьми с течением времени становилась все более интенсивной. Их 130-летняя история произошла в то время, когда во всем мире происходили драматические изменения: конец Ост-Индской компании, две Опиумные войны, Гражданская война в Америке, открытие Суэцкого канала, Первая мировая война и конец Османской империи, Депрессия 1929 года, Вторая мировая война, подъем коммунизма в Китае, независимость многих центров, в которых они работали, прежде всего Индии, и конец Британской империи. Некоторые события были выгодны для них (Опиумные войны и Гражданская война в Америке), другие же разрушили их бизнес (коммунистический захват Китая). Они приняли технологические изменения и во многих случаях оказались в авангарде происходящих преобразований. Когда появился пароход, они сразу же изменили свой флот; когда появился телеграф, они сразу же применили его на практике, поскольку четко понимали важнейшую роль информации; когда банковское дело, финансы и инвестиции стали более сложными, они не только внедряли новые идеи, но и были одними из пионеров в развитии инвестиций и сделок, ориентированных на глобальный, а не на локальный рынок (от арбитража в валюте и металлах до участия в банковской деятельности на разных континентах). Даже в области благотворительности они были новаторами, выделяя 0,25 процента от каждой сделки на благотворительность.
Сассуны отказывались быть прихожанами; напротив, они были внимательны к мировым событиям, будь то сбор шелка во Франции или урожай риса в Азии. Их бизнес-модель предполагала вертикальную интеграцию: Они в основном контролировали свои цепочки поставок и доминировали в торговле некоторыми товарами (в частности, опиумом), что привело к повышению эффективности и прибыльности.
История Сассунов рассказывает о том, что глобализация меняла мир на всех уровнях, и компаниям предстояло решить: идти в ногу с драматическими изменениями или стоять на месте. Они выбрали первое. Однако быть в авангарде глобализации, как мы видели, не означало иметь возможность инвестировать в долгосрочную перспективу или проводить фундаментальные изменения в бизнесе. Сассуны были пророками перемен, которые принесут телеграф и пароходы, но не смогли предвидеть конец опиумной торговли и необходимость перенаправления в новые сферы. Важным фактором, который помог им приспособиться к глобальным изменениям, было их происхождение: Они покинули Багдад, зная, что такое безопасность и небезопасность, говорили на разных языках, понимали культуру и с уважением относились ко всем религиям и сектам, где бы они ни путешествовали или торговали. Это позволяло им чувствовать себя связанными с глобальным миром, который начинал становиться меньше благодаря улучшению транспорта и коммуникаций. И самое главное - то, что они были беженцами, готовыми меняться, адаптироваться и интегрироваться в различные общества и культуры, является окончательным свидетельством их открытости глобализации в том виде, в котором мы воспринимаем ее сегодня.
История Сассунов - это еще и урок того, как семьи беженцев вносят свой вклад в благополучие мира. Первая книга о Сассунах была опубликована в апреле 1941 года, в самые мрачные для Европы дни; в начале текста ее автор, Сесил Рот, обратился к Адольфу Гитлеру и любому лидеру, который вводил свой народ в заблуждение, считая, что его раса выше. Его вывод был очевиден: "Поглощение одаренных иностранных семей не может быть иным, кроме как преимуществом для цивилизованного государства", и такие семьи, как Сассуны и другие, подтверждали это элементарное предположение.
В начале этой книги в качестве поучительного примера приводился роман Томаса Манна "Будденброки". К этому можно добавить историю Lehman Brothers, еще одной компании, основанной семьей мигрантов, первое поколение которой жило экономно, много работало и создало огромное состояние. Упадок и бескорыстие их третьего поколения перекликались с таковыми у Сассунов, а отказ от контроля над компанией также предвещал начало ее конца, хотя в данном случае последствия были куда более масштабными. " Нет, дела у этой семьи идут неважно", - говорит один из персонажей Манна, когда семейный бизнес начинает приходить в упадок.
В отличие от вымышленных Будденбруков, упадок Сассунов отчасти объяснялся их успехом - титулами, общественным и политическим положением, дружбой с королевскими особами, к которым они стремились и которых добились, похоже, ценой того, что принесло им богатство в первую очередь. Дэвид Сассун всегда был убежден, что репутация семьи имеет первостепенное значение, и требовал, чтобы его дети работали над своим обогащением; менее чем через сто лет после его смерти его потомки наслаждались этими богатствами, в то время как созданная им фирма стала маргинальной во всех сферах, управлялась посторонними людьми, которые в конечном итоге были признаны непригодными Банком Англии. Стремление к признанию и статусу было присуще не только Сассунам. Между основателем и четвертым поколением было потеряно нечто большее, чем деньги. Один проницательный наблюдатель сравнил форму династии с бриллиантом, "начинающимся в точке, быстро расширяющимся и катастрофически сужающимся к низу". В [четвертом] поколении, более того, мало что осталось от специфического качества Сассунов предыдущей эпохи". Окончательный занавес над глобальными торговцами, или "Ротшильдами Востока", опустился.
За пределами Мумбаи или некоторых районов Шанхая сегодня мало кто слышал о семье Сассун. Эта фамилия вызывает в памяти лишь знаменитого поэта Первой мировой войны Зигфрида Сассуна в Великобритании и парикмахера Видала Сассуна (чье происхождение было сирийским и никак не связано с багдадскими Сассунами) в Великобритании и Соединенных Штатах. Я знаю это, потому что тоже ношу фамилию Сассун и тоже почти не задумывался о наследии своей расширенной семьи, пока не начал писать эту книгу. Мой прапрадед Бенджамин, один из младших братьев Дэвида, остался, когда Дэвид и их отец, Сассун, бежали из Багдада. В двадцатом веке большинство старших братьев моего отца покидали Ирак по достижении шестнадцатилетнего возраста, чтобы учиться и затем работать за границей. Однако когда пришел черед моего отца, его отец заболел и умер, и, согласно традиции, мой отец был обязан остаться, чтобы заботиться о матери и сестрах. Как и шейх с сыном, мы с ним были вынуждены в 1970-х годах покинуть родной дом под влиянием мрачных политических и культурных ветров - в нашем случае из-за зарождающейся тирании партии Баас и Саддама Хусейна в конце 1960-х годов - и перебраться на другую сторону восточной границы Ирака. Как и Дэвиду, мне посчастливилось найти работу и добиться определенного успеха в изгнании. Говорят, "беженец однажды, беженец всегда", и исследование и написание этой книги заставили меня задуматься о том, что это тоже часть наследия Сассуна. Я несу с собой не только свой собственный опыт оставления родины, но и опыт предыдущих поколений. И хотя мне спокойно и безопасно в моем новом доме, а моим детям и внукам - тоже, я стараюсь не принимать ничего как должное.