Но самые крепкие связи Дэвид всегда поддерживал в собственной семье. К четырем детям, которых Ханна родила ему в Багдаде, Фарха добавила шесть сыновей и четырех дочерей в Бомбее. Вместе они образовали маленькую армию из восьми сыновей и шести дочерей - достаточно, чтобы построить империю. Давид не делал различий между детьми от первого и второго брака и успешно изгнал идею сводных братьев или сестер среди своих четырнадцати детей: Они были одной семьей с одним именем и общей целью - защищать его. Тем не менее, как мы увидим, между этими братьями и сестрами были существенные различия, и разница в возрасте между ними была значительной. Первый из его детей, Мазаль Тов, родился тридцать девять лет назад, чем последний, Мозель. На самом деле, к моменту рождения Мозеля Мазаль Тов умер, а у Абдаллы уже было четверо из пяти детей.
Дэвид уделял большое внимание образованию и интеллектуальному развитию своих детей, лично контролируя его, а также привлекая сыновей к бизнесу с раннего возраста. Образование в Индии приобретало все большее значение; когда в 1813 году хартия EIC была возобновлена, она согласилась выделять больше средств на образование в своем бюджете. Само собой разумеется, английский режим в корне изменил традиционные способы образования и старые практики. В 1815 году было создано Бомбейское образовательное общество для обучения бедных англо-индийских детей, но "не было ни центрального органа, который контролировал бы процесс образования, ни учебников". В начале XIX века в Индию стали прибывать христианские миссионеры и открывать новые школы. К 1830-м годам только в Калькутте несколько тысяч индийцев изучали английский язык. Это произошло в результате решения Томаса Маколея, высокопоставленного британского чиновника, о том, что арабский и санскрит не принесут Индии пользы в долгосрочной перспективе, в результате чего он перевел образование на английский язык. Британия ввела английский в качестве нового официального языка, на котором говорило все большее число индийцев, которые могли общаться со своими правителями, но "это также способствовало увеличению пропасти между ними и массой их соотечественников".
Целью Давида было прежде всего подготовить своих сыновей к успеху в бизнесе, и тяжесть ожиданий и бремя контроля выпали на долю Абдаллы и Элиаса, двух его старших. Еще подростками Давид взял обоих с собой на рынок, чтобы познакомить их с миром торговли и ввести в круг своих знакомых. Абдаллу по меньшей мере дважды отправляли в Багдад, чтобы он совершенствовал свой арабский, встречался с дядями и двоюродными братьями и учился основам торговли на городском базаре. Это было долгое обучение: С подросткового возраста Давид поощрял Абдаллу оттачивать навыки ведения переговоров, знакомиться с новыми торговцами и завязывать отношения, на которые можно было бы положиться в будущем. Если не считать изучения иврита и еврейских рукописей, образование большинства детей Давида шло по английской программе, которую преподавали английские репетиторы, жившие в Индии. Младших отправляли в Англию для завершения обучения, где пятнадцатилетнего Авраама Шалома можно было застать за написанием эссе о Крымской войне (1853-56), когда она разворачивалась. С характерной для британского имперского проекта лояльностью он объяснял, что "причины нынешней войны в том, что Россия хочет распространить свое господство на земли, на которые у нее нет ни малейшего права", и заключал, что Великобритания обязана защищать свою империю и своих союзников, а потому "нынешняя война справедлива и правильна".
Дэвид поощрял своих сыновей к путешествиям, обычно в возрасте пятнадцати лет, чтобы научить их самостоятельности и подготовить к ответственности за различные части семейного бизнеса. Эти экспедиции не должны были вытеснять формальное образование или означать его завершение, но дополнять его. Письмо Дэвида пятнадцатилетнему Сулейману из Гонконга свидетельствует об одновременном участии сына в учебе и бизнесе, а также о том, что его отец внимательно следил за ними даже издалека. После обычного вступительного слова: "Мой дорогой сын Сулейман Дэвид Сассун, да хранит тебя Бог и продлит твою жизнь", Сулеймана упрекали в том, что он не пишет чаще, и ставили под сомнение его прилежание в учебе. "Я не получил вашего письма на прошлой неделе. Сообщи мне в следующем письме, отправился ли ты к мистеру Грэму , чтобы получить репетиторство; если нет, то сообщи мне причину". Только после этого Дэвид приступил к делу. Сулейман написал отцу письмо с просьбой о деньгах и выделении половины сундука опиума для продажи. "О, сын мой, ты забыл, что я создал для тебя специальный фонд с пятью тысячами рупий, так что ты не нуждаешься в моей помощи. Почему ты ищешь частичного вложения в полсундука? С Божьей помощью, к концу года мы сообщим тебе о твоем полном вкладе и надеемся, что ты сможешь использовать свой фонд, чтобы заработать деньги". Месяц спустя Дэвид сообщил Сулейману, что будет присылать отчеты о состоянии фондов (он создал по одному фонду для каждого сына) и что он позволил себе снять деньги из фонда Сулеймана для покупки опиума от его имени, приказав ему "стараться продавать его с выгодой". От другого молодого Сассуна мы узнаем больше об обучении сыновей: "Что касается моего обучения официальному делу, то я очень хорошо продвигаюсь в улучшении своего письма и образования, копируя письма, и я намерен научиться бухгалтерскому делу... каждый день по часу".
Письма Давида к сыновьям свидетельствуют о том, что он был требовательным и строгим отцом, однако его забота об их благополучии сквозит в них. Следующей его заботой всегда было доброе имя семьи - нематериальное, но бесценное достояние, - и это он постоянно вдалбливал своим сыновьям. Он был пунктуален, отвечал на всю корреспонденцию в тот же день и ожидал, что все его сыновья будут придерживаться того же стандарта. Он ненавидел ошибки, особенно дорогостоящие или публичные, и отчитывал своих отпрысков всякий раз, когда они не соответствовали навязанным им принципам. ( Легко представить себе его ужас и ярость при виде объявления, опубликованного в одной из бомбейских газет одним из его сыновей, в котором предлагалось вознаграждение тому, кто найдет и вернет крупную сумму наличных, перепутанных где-то между Бомбеем и Пуной). Его методы работали: На протяжении всей своей карьеры сторонние наблюдатели отмечали спокойный вид его сыновей, их способность внушать доверие собеседникам и подчиненным, а также их умение держать карты при себе. Недаром Джеджибхой заявил, что "главной причиной успеха Дэвида Сассуна было то, как он использовал своих сыновей". Дэвид вызывал почтение у своих детей. Независимо от того, соглашались или не соглашались они с ним в деловых или личных вопросах, их почтение было обязательным. Куда бы он их ни послал, они шли.
В скрупулезном путевом журнале Авраама Шалома описывается путешествие из Кантона в Лондон в 1855 году, когда ему было всего пятнадцать лет, и его сопровождали только мальчики того же возраста. Сначала он добрался до Гонконга, оттуда на корабле Peninsular & Oriental Steam Navigation Company (P & O) до Сингапура, затем до Пенанга, пересек Бенгальский залив за восемь дней и добрался до Цейлона, а затем за двенадцать дней до Адена. В каждом порту он описывал город и его географию, товары и жителей. Из Адена другой пароход доставил его в Суэц, откуда по суше они отправились в Александрию. Предполагалось, что он сделает крюк, чтобы посетить Каир, но его остановила эпидемия холеры, бушевавшая там. Описывая путешествие через пустыню в Шубру, к северу от Каира, он писал:
Каждый фургон по форме напоминает небольшой омнибус, только на двух колесах, дверь находится сзади, шесть пассажиров сидят по трое с каждой стороны, а водитель сидит на ящике впереди. Каждый фургон запряжен двумя мулами и двумя лошадьми, по двое в ряд, лошади впереди. С каждым отрядом из 5 или 6 фургонов едет своего рода курьер, чья обязанность - обеспечить, насколько это возможно, безопасное пересечение пустыни каждой повозкой и каждым пассажиром.
Мои знания арабского языка теперь очень пригодились мне, если говорить об удовольствии. Я преподнес курьеру подарок, или, как это называется на Востоке, бакшиш, и имел удовольствие ехать на его лошади большую часть пути, пока солнце не стало слишком сильным. Должен сказать, что поездка доставила мне огромное удовольствие, особенно на рассвете, когда погода была прохладной и освежающей, и вы можете себе представить, что скакать галопом по открытой пустыне в этот прекрасный час на быстром арабском скакуне было не менее ценно.
Из Каира он отправился на поезде в Александрию, где после короткого пребывания сел на пароход до Марселя через Мальту. Из Марселя он отправился поездом в Париж, где пробыл десять дней и, судя по всему, получил огромное удовольствие. Последний этап его путешествия, в "резиденцию имперской власти и материнскую страну", похоже, стал сравнительно низкой точкой: "За все время моего 50-дневного путешествия через океаны и моря я никогда не чувствовал себя так плохо, как во время пересечения Дуврского пролива".
В путешествии Авраама Шалома слились воедино путешествия, образование и бизнес. Семья занималась торговлей в большинстве стран, которые он посетил, и даже пятнадцатилетнему подростку постоянно приходилось заводить полезные знакомства. Дневник путешествий Ахарона, старшего Авраама Шалома на один год и близнеца Сулеймана, обнаруживает гораздо более авантюрный дух. Ахарон, единственный из сыновей Давида, никогда не занимавшийся бизнесом, писал своей невестке Флоре после посещения Осло в Норвегии, "из страны, где солнце не заходит 3 месяца в году". На острове Магерёйя, одном из самых "экстремальных северных мест обитания на земном шаре", он взобрался с проводником на Северный мыс, добравшись до вершины незадолго до полуночи, чтобы увидеть арктическое солнце в зените.