В это время мальчишка опять показался из-за кустов и поплыл к нашему берегу, добрался до него и выбрался на сушу.
— Стой! — крикнул с той стороны Большой Рот. — Только победитель должен выходить на берег!
Тогда мальчишка взмахнул ножом, который он держал в правой руке, и скальпом находившимся в левой, и крикнул в ответ:
— Большой Рот может посмотреть на своего Бобра, который лежит в кустах, если он только жив. А вот это кожа с его черепа, которую я у него снял!
Соплеменники поздравляли маленького победителя. На его теле не было не только раны, но даже царапины. А юма от гнева потеряли самообладание. Они ревели, словно дикие звери, а затем помчались от берега, у которого столпились, за оружием. Я тоже побежал, но — к Виннету, все еще стоявшему возле Большого Рта и внимательно за всем наблюдавшему.
— Твои воины бросились за оружием, — сказал он. — Запрети им брать его, а то случится несчастье.
— Это меня не касается! — мрачно ответил вождь юма, выдергивая из-за пояса пистолет.
— Если с вашей стороны раздастся хоть один выстрел, мы всех перестреляем.
— Посмотрим! У нас столько же воинов, сколько и у вас.
— Нет. Подойди сюда и посмотри.
Я схватил его за руку и потащил через кусты в обход деревьев на открытое место, где теперь, в утреннем свете отчетливо было видно кольцо воинов мимбренхо, окружавших озеро.
— Что такое? Кто эти люди? — испуганно спросил вождь.
— Это появился Сильный Бизон с сотнями своих воинов. В то время как вы расположились у озера, мимбренхо вас окружили. Ну, ты все еще не веришь, что бой принесет вам погибель? Оглянись кругом и открой свои глаза. Послушай, как воют твои люди! Через какую-то минуту, может быть, уже будет поздно!
Большой Рот провел рукой по лбу, словно пытаясь стереть плохие мысли, и спросил:
— Нас помилуют или приговорят к столбу пыток?
— Помилуют.
— Я верю тебе. Пошли скорее.
Мы снова помчались через кусты к берегу, и подоспели вовремя, потому что юма уже приготовились к атаке и ждали только возвращения своего вождя. Он поспешил к ним, чтобы рассказать о положении, в котором они оказались, а я послал Сильного Бизона к его людям сообщить, что решающий момент может вот-вот наступить. До сих пор они лежали на земле, прятались за кустами, а теперь встали и производили куда более внушительный вид, чем раньше.
Большой Рот должен был воспользоваться всем своим ораторским красноречием, чтобы удержать своих воинов от нападения. Они сдались на милость победителей только тогда, когда своими глазами увидели живую стену вражеских воинов, окруживших их. Сильный Бизон, объяснив своим людям ситуацию, снова вернулся ко мне, показал на юма и спросил:
— Ты думаешь, они будут защищаться?
— Нет. Я договорился с их вождем.
— Так, значит, они будут вынуждены сдаться?
— Я так считаю.
— Тогда они все-таки умрут у столба пыток!
— Вряд ли они на это согласятся. Если ты не предложишь им ничего иного, кроме столба пыток, они не сдадутся, а будут обороняться до последнего человека.
— Ну, что ж, пусть они выберут этот путь и погибнут.
— Но тогда прольется много крови и с нашей стороны.
— Не говори ты все время о крови! Их же можно быстро перестрелять!
— Но и твои воины тоже погибнут!
— Вряд ли! Схватка будет длиться всего лишь несколько мгновений. Подумай, каковы наши силы — я с моими мимбренхо, Виннету и ты с твоими бледнолицыми, да еще Хитрый Змей с тремя сотнями воинов, которые перешли на нашу сторону.
— Да, за меня-то они будут стоять, но не за тебя.
— Что это значит?
— Это должно означать, что я обещал помилование Большому Рту и всем его людям.
— Помилование? Как ты можешь обещать такое! Они находятся в моих руках или в твоих?
— Пожалуй, скорее всего — в моих. Ты, кажется, снова собираешься вести их к столбу пыток, а по дороге позволишь им бежать? Открой свои глаза и посмотри, как обстоят дела! Я не буду тебе помогать в откровенном убийстве и Виннету тоже. Ты нас знаешь. А вождь Хитрый Змей, как только услышит о твоих намерениях, мгновенно придет на помощь Большому Рту. Не думай, что он станет помогать недавним врагам, мимбренхо, убивать своих братьев-юма, несмотря на то что поссорился с верховным вождем! А мирный договор всем принесет счастье, и вам и им, к тому же тебе достанется хорошая добыча.
— Добыча? А разве ты не успел пообещать юма, что никакой добычи не должно быть?