— Не очень верится в то, что вы способны забыть о времени.
— Почему?
— Потому что вы меня продержали три с половиной часа за дверью.
— Мне очень жаль, поверьте, сэр. Мне известно ваше прозвище, но я не знаю вашего настоящего имени.
— Вы, должно быть, ошиблись. Я написал вам два письма, и вы мне так же ответили дважды.
— Если не ошибаюсь, я еще ни разу не писал в Саутгемптон. Что это за важное дело, на которое вы мне намекаете?
— Наследство Малыша Хантера!
— Хантера? А, его наследство! Несколько миллионов! Я был доверенным лицом по многим делам Хантера. А дело о наследстве было очень прибыльным. К сожалению, я уже оставил его, хотя мне не очень-то хотелось делать это.
— Вы хотите сказать, что уже закрыли дело?
— Именно.
— Вот как! — воскликнул я с ужасом. — Насколько я понимаю, вы, должно быть, нашли законных наследников.
— Естественно, нашел.
— И уже передали права на наследство?
— Владельцу перешло все до последнего цента.
— Вы передали документы семье Фогелей из Сан-Франциско?
— Семье Фогелей? Это дело не имеет ни малейшего отношения к Фогелям из Сан-Франциско.
— Ни малейшего отношения? Кто же тот человек, который получил наследство?
— Малыш Хантер!
— Боже правый! Я приехал слишком поздно, но я же предупредил вас о том, что Малыш Хантер мертв!
— Что? От чего вы меня предостерегали? Сэр, к вашим словам, безусловно, прислушиваются, вы, без сомнения, очень знаменитый и авторитетный человек. Но я должен вам сказать, что молодой Хантер — мой друг.
— Я так и знал! Послушайте, разве может покойник быть вашим другом?
— Покойник?! Да вы в своем уме?! Что вы такое говорите! Малыш Хантер жив и здравствует.
— Могу ли я спросить, где?
— Он на дороге в Дриент. Я сам проводил Малыша Хантера на пароход, который отправился в Англию.
— В Англию! Хм! Он путешествует один?
— Совершенно один, без слуги, порядочного лодыря, которого он уволил. Малыш Хантер получил всю наличность, остальную часть наследства продал и намеревался, насколько я помню, отправиться в Индию.
— И он не взял с собой никакого имущества?
— Нет, не взял.
— Неужели это обстоятельство вас нисколько не удивило? Разве будет обычный путешественник брать с собой в дорогу все свое состояние?
— Конечно, будь Хантер обычным человеком, это показалось бы странным, но Малыша Хантера нельзя назвать обыкновенным путешественником. Он намеревался купить недвижимость в Египте, Индии или где-то еще. Вот вам и основание, почему он перевел все свое наследство в наличность.
— Я докажу вам, что причина совершенно не в этом. Но прежде, пожалуйста, скажите, было ли в его внешности что-либо поразительное, бросающееся в глаза, что-нибудь необычное?
— Что-нибудь необычное? Но зачем вам это?
— Вы все непременно узнаете. Но сначала ответьте, пожалуйста, на мой вопрос.
— Ну, если вы так хотите, пожалуйста! Была в его внешности одна особенность, которая, однако, осталась незаметной для непосвященных. У Малыша Хантера было по шесть пальцев на каждой ступне.
— Вы в этом уверены?
— Я могу поклясться, что это так.
— Скажите, у человека, которому вы передали миллионы, тоже было двенадцать пальцев на ногах?
— Почему вы опять задаете мне этот странный вопрос? Неужели вы полагаете, что, прежде чем выплатить деньги, у него пересчитали пальцы на ногах?
— Нет, конечно, я так не думаю. Но человек, которому вы передали это огромное состояние, имел всего десять пальцев.
— Невероятно! Я бы поднял шум и выставил вас за дверь, если бы вы не были Шеттерхэндом.
— И все же выставляйте. Вопите, вопите еще и еще раз, поскольку я вам говорю, что истинный, настоящий Малыш Хантер похоронен в Африке под звуки…
— Похоро…
Он остановился на полуслове, отступил на два шага назад и впился в меня огромными от удивления глазами.
— Да, он похоронен, — продолжал я. — Хантера убили, а вы отдали его состояние мошеннику.
— Мошеннику?! Да вы в своем уме, сэр? Вы же слышали, что я сказал, Хантер — мой лучший друг, и я не мог перепутать его с мошенником.
— И тем не менее вы перепутали.
— Вы ошибаетесь. Я был с Хантером очень близок, мы знаем друг друга настолько хорошо, что даже при самом большом сходстве мошенник очень сильно рисковал бы, беседуя со мной. Я видел бы его насквозь.