— Сегодня, и прямо из Египта.
— Вы уже позаботились о номере в гостинице?
— Не совсем, по крайней мере — не для себя. Но мои друзья, верно, там уже разместились. Меня сопровождают два друга.
— Кто они?
— Помните ли мои приключения в алжирской пустыне?
— Да. Караван разбойников, которых перестрелял знаменитый англичанин; он освободил пленников и отправил их по домам.
— Верно! Этот знаменитый англичанин, Эмери Босуэлл, прибыл со мной. А помните мои давние рассказы о вожде апачей Виннету?
— С подробнейшей непрекращаемостью воспоминаний о ваших американских индейцах, среди которых главный ваш друг — Виннету.
— Да, и этот индейский вождь тоже здесь. Я расскажу вам, ради чего я объединился с этими необыкновенными людьми.
— Да, вы мне обо всем расскажите, — начал он и поинтересовался, не прихватил ли Виннету свое Серебряное ружье и привез ли я свои «Убийцу львов» да штуцер Генри[31]. Теперь он перешел на арабский язык, на котором говорил без ошибок.
Я утвердительно ответил на его вопросы, а потом осведомился:
— А что это вы так обстоятельно расспрашиваете о нашем оружии?
— Потому что оно может нам понадобиться.
— Для чего же?
— Завтра я выступаю в поход против племени улед аяр, которое возмутилось против налога.
— Улед аяр восстали? Я, правда, уже слышал об этом. Они не хотят платить подушную подать, но я-то думал, вы уже послали карательный отряд.
— Конечно, но вчера ко мне прискакал гонец и сообщил, что мои кавалеристы не только не добились цели, но и были окружены аярами. Только этому посланцу и удалось вырваться.
— Где задержали ваших людей?
— Возле развалин Музера.
— Я не помню этого места, но это лучше, чем окружение в открытом поле. Среди руин они наверняка отыщут укрытие и смогут продержаться до прихода помощи. Вообще-то здесь совершена одна непростительная ошибка. Улед аяр — храброе племя, и, судя по тому, что мне о них известно, я предполагаю, они могли бы собрать около тысячи всадников. Не так ли?
— Сотен девять, пожалуй.
— Ну, сотня — туда, сотня — сюда… Это одно и то же. В любом случае одного-единственного эскадрона против такого племени слишком мало. В эскадроне хоть были толковые офицеры?
— О да! Капитан, или ротмистр, стал моим любимцем за свой ум и храбрость. Ею зовут Калаф бен Урик.
— Кто он? Араб? Турок? Мавр? Бедуин?
— Не угадали. Он родился в Англии, военную службу отбывал в Египте, а потом перебрался в Тунис, где очень скоро дослужился до унтер-офицерского звания, а затем продвинулся еще выше. В конце концов он стал коларази, и вот теперь ему было доверено руководство экспедицией против улед аяр.
— Такой способный офицер, этот Калаф бен Урик? Хм! Как же случилось, что он поступил так неосторожно, отправившись в путь всего лишь с одним эскадроном? Разве паша не мог добавить кавалеристов?
— К сожалению, у него не было резерва.
— А что, если Калаф бен Урик посчитал, что может решить поставленную перед ним задачу такими малыми силами?
— И это тоже верно. Он сказал, что каждый из его людей настолько ловок и смел, что справится с десятком врагов.
— Куда он отправился?
— В Унеку.
— Значит, по караванному пути на юг. А не было ли при нем постороннего?
— Был.
— Кто он? Вы знаете?
— Нет.
— Я полагаю, что Калаф бен Урик должен был просить у вас разрешения, если хотел взять чужого, не приписанного к отряду человека.
— В качестве старшего командира подразделения он мог взять с собой любого понравившегося ему человека.
— Так! Значит, разрешение ему было не нужно. А сколько человек хотите взять с собой вы теперь, для выручки своего отряда?
— Три эскадрона. Мы выступаем завтра, после обеда.
— Стало быть, в час аср[32].
— Да.
— К сожалению, у мусульман есть поверье, что любой поход обречен на неудачу, если начался в другое время. Из-за этого вы теряете целый дневной переход. Возможно, именно эта потеря времени, сколь бы мала она ни была, послужит причиной гибели тех, кого вы решили спасти. Я бы не терял ни мгновения, выступив немедленно, хотя бы и ночью.
— Вы совершенно правы, но обычай не отменишь, да и приказу паши ничья воля противостоять не может.
— Если сам Мохаммед эс-Садок-паша так приказал, тогда ничего, конечно, не изменишь. Вам придется ждать до завтра.
— А вы, разумеется, отправитесь с нами? И оба ваших прославленных спутника?
— Хм! Я бы не возражал. Такой вот поход — в самый раз для меня. Что же касается Виннету и Эмери, они, думаю, тоже присоединятся.
31
Штуцер Генри — нарезное охотничье ружье, сделанное специально для Олд Шеттерхэнда американским оружейником Генри (см. начало романа «Виннету»). «Убийца львов», «медвежебой» — крупнокалиберное ружье Олд Шеттерхэнда, заряжавшееся пулями.