– Я тебя, красивая, давно хотел тебя иметь… Ты, шлюха немецкая, страшно красивая… Твоя красота меня и сейчас убивает…
Сорвав с женщины одежду, он, тяжело дыша, стал снимать свои брюки. При этом он опять восхищался красотой своей землячки:
– Я тебя ненавижу за то, что ты мне испортила мою жизнь, но и люблю за то, что ты чертовски красивая. Ты поняла меня, Евка? Мне жалко то, что не я был тогда на месте сопливого солдата. Ты слышишиь меня, Кротиха?
Все то, что говорил и о чем ее спрашивал одноглазый мужчина, Ева Крот не слышала. Она продолжала лежать в беспамятстве. Не в полной мере она вопринимала и то, что с ней делал этот великан. Только где-то в глубине своей души женщина осознавала то, что этот одноглазый урод ее насилует. Насилует очень жестоко и жадно, словно загнанный зверь, а не человек. Ей в какие-то моменты от этой жестокости было очень больно. Одновременно ей было очень хорошо и приятно. Израненная душа и сердце блондинки не только чувствовали, но и понимали то, что у этой красивой женщины именно этот одноглазый урод есть и будет последним мужчиной на этом свете. Последнее, скорее всего, и заставляло Еву не сопротивляться. Она, вдыхая в себя запах спиртного, который исходил изо рта Пегова, иногда страстно прижимала его к себе и также страстно целовала его в губы. Может быть, Кротиха это делала даже сильнее, чем тот, кто ее насиловал. В эти моменты, тому, кто бы созерцал со стороны за происходящим, было бы очень трудно определить, кто кого насиловал. Да и тем, кто лежал на земле, было все равно. Каждый из них преследовал свою страсть, свою цель. Пегов, как мужчина, прижимаясь всем своим телом к телу красивой женщины, осознавал себя победителем. Женщина, лежащая под ним и смиренно отдаваясь сильному существу, четко понимала свою беспомощность в этой ситуации. Кротиха знала то, что на этой земле для нее это последний глоток любви, с которым она может спокойно уйти в иной мир…
Нагие мужчина и женщина не знали того, сколько по времени длилась их страстная любовь. Глубоко заснуть их заставила усталость от страсти и любви друг к другу. Сон влюбленных нарушил телефонный звонок. Пегов быстро схватил мобилку и тут же стал одеваться. Через несколько мгновений он скрылся в лесу.
Этим решила воспользоваться Ева. Она быстро оделась. Мысль о побеге вновь ею овладела. Она, боязливо озираясь по сторонам, осторожно направилась в противоположную от Пегова сторону. Блондинка еще не успела сделать и двух шагов в сторону леса, как раздался очень пронзительный свист. Из-за бани вышел Пашка-водитель. Парень молча указал рукой на баню. Стиснув зубы, Кротиха смиренно последовала в баню. Зайдя в постройку, она оставила за собой приоткрытую дверь. Только сейчас пленница заметила, что на небольшом окне была вмонтирована толстая металлическая решетка. С наружней стороны окно была плотно забито березовыми досками. Строить какие-либо планы на очередной побег у Кротихи уже не было желания. Не было и сил. Она села на полок и заснула…
Глубокий сон полусидящей женщины прервал мальчишка-водитель. Паша, который толкал Еву в плечо, одновременно приговаривал:
– Эй, женщина, просыпайся… Женщина, просыпайся, ну просыпайся…
Кротиха, вздрогнув от очередного толчка в свое плечо, проснулась. Она какое-что время не могла понять причину присутствия молодого человека. Через пару минут заложница вошла в курс «дела» и последовала за парнем. Наружи уже не было яркого солнца, какое было совсем недавно. Ева точного времени не знала, но в том, что уже время было далеко за обед она не сомневалась. Следуя в сопровождении Павла, заложница заметила неподалеку от опушки леса знакомый «Мерс». Возле него стоял Пегов и молодая высокая блондинка.
Чем ближе Кротиха подходила к стоящим возле машины, тем внимательнее она всматривалась в ту девушку, которая весело разговаривала с одноглазым, который то и дело чмокал ее в губы. От поцелуев молодая блондинка очень весело смеялась. Остановившись в нескольких метрах от машины, Ева неожиданно для себя почувствовала острую боль в сердце. И виной этому была незнакомка. Чем внимательнее пленница рассматривала молодую «шлюху» Пегова, тем беспокойнее становилось у нее на душе. Высокая незнакомка с густой прядью белых волос, которые почему-то в большей мере закрывали правую сторону ее лица, чем-то напоминала Еву Крот в ее молодости. К этой мысли Кротиха пришла сразу, как только увидела эту «шлюху». Та, которая весело смеялась и целовала одноглазого седого мужчину, была точной копией молодой Кротихи.