— Я служу королю, а не вам, — парировал Корбетт, с удовольствием отмечая, что тот еще крепче сжал свечу в костлявой руке. — Кстати, кто вы такой?
— Роджер Беллет. Настоятель и священник церкви Сент-Мэри-Ле-Боу.
Он отвел взгляд, словно нашкодивший мальчишка, и зажег еще несколько свечей.
Корбетт оглядел большую комнату с дверью в дальней стене, которая, по-видимому, вела в другие комнаты и служебные помещения, не обошел вниманием потемневшие от огня балки и придвинул поближе жаровню с горящими углями.
Как отвратительна эта въевшаяся в пол грязь, этот вонючий камыш! Ему стало зябко, словно в доме было холоднее, чем на улице. Беллет подвинул незваному гостю табурет и предложил вина, однако Корбетт отказался. Он не доверял священнику, поэтому лишь протянул руки к огню и подождал, пока хозяин сядет напротив.
— Господин чиновник, чем могу служить?
Голос у священника сделался искательным, губы приоткрылись в притворной улыбке, показав неровные желтые зубы.
— Расскажите все, что знаете, о Лоренсе Дюкете.
Беллет не сводил взгляда с пылающих углей.
— Да я почти ничего не знаю. Тринадцатого января Лоренс Дюкет ударил ножом торговца Ральфа Крепина. Это было на Чипсайд-стрит. Ища защиты, Дюкет прибежал в церковь. Естественно, я впустил его, ведь он был не в себе, измучен и очень боялся. Я дал ему хлеба и вина и оставил в церкви. Потом запер дверь снаружи, он заперся изнутри, да еще из ближайшего участка сюда прислали караульных. Наутро, едва рассвело, я пошел в церковь и обнаружил, что Дюкет повесился на оконной решетке. Караульный снял труп и послал за здешним коронером, который привел понятых и вынес решение. Остальное вам наверняка известно.
Корбетт кивнул.
— Вы заперли дверь? Сразу после того, как покинули Дюкета?
— Нет. Я пришел позднее. Дюкет, должно быть, уже спал.
— А где Дюкет достал веревку, на которой повесился?
Беллет пожал плечами.
— В церкви есть веревки, — ответил он. — И старые и новые. Они всегда нужны на колокольне. Наверно, Дюкет наткнулся на них, вот и воспользовался.
— Колокольня ведь в башне? — спросил Корбетт. — Далеко от алтаря?
Беллет кивнул.
— У Дюкета было что-нибудь при себе? Священник прикусил губу и откинулся назад, словно этот вопрос застал его врасплох.
— Немного. Ну, во-первых, его одежда, во-вторых — нож, да еще кошель с несколькими монетами. А что?
— Ничего, — улыбнулся Корбетт. — Ничего. Просто пытаюсь разобраться. А где труп? — спросил он, обратив внимание, что священник не сводит с него взгляда. — Труп Дюкета! Где он? — спросил Корбетт еще раз.
Священник пожал плечами:
— Дюкет совершил самоубийство, и с ним обошлись как с самоубийцей. Помощник шерифа завернул труп в шкуру осла, потом его протащили за ноги по городу и бросили в общую яму за городской стеной. Так всегда поступают с самоубийцами…
— И никто, — перебил его Корбетт, — никто не предъявил права на тело?
— Господин чиновник, — ответил Беллет, пристально глядя на него с другой стороны пылающей жаровни, — Дюкет совершил самоубийство, и не нам обсуждать предписания церкви на этот счет.
Корбетт поджал губы и постарался изобразить разочарование.
— Могу я заглянуть в церковь?
Священник напомнил, что уже темно и вряд ли удастся что-нибудь там разглядеть. Понимающе кивнув, Корбетт пообещал вернуться на другой день. И ушел, радуясь тому, что выбрался из комнаты с затаившимися в ней грозными тенями и что не надо заходить в церковь, которая, похоже, не очень-то привечает ни живых, ни мертвых.
Подойдя к примеченной несколько часов назад ярко освещенной таверне, Корбетт решил зайти и погреться. Он уселся за стол на козлах, выпил крепкого бульона, щедро сдобренного луком и чесноком, и кварту пьянящего эля. Стало тепло и легко, о возвращении домой даже думать не хотелось, поэтому Корбетт взял у хозяина одеяло и устроился прямо на устланном тростником полу. Несмотря на усталость, у чиновника никак не шла из головы церковь и ее неприятный настоятель. В памяти всплывали обрывки когда-то слышанного и читанного о церкви Сент-Мэри-Ле-Боу. Нехорошее место. Но почему? Откуда он об этом узнал? Корбетт напрягал уставший разум и вдруг вспомнил нечто иное и не на шутку напугался. Ведь священник явно поджидал его — словно у короля в обычае посылать высокопоставленных чиновников на расследование всех самоубийств в городе. Размышляя об этом, Корбетт провалился в глубокий сон.
4
Наутро Корбетта разбудила чумазая служанка. После выпитого накануне просыпаться не хотелось, да и голова была тяжелой. Греясь около очага, он съел ломоть ржаного хлеба и запил его элем. Потом взял свои пожитки и отправился по Чипсайд-стрит, заглянул к брадобрею, который ловко очистил от щетины его лицо и, отвечая на вопрос Корбетта, рассказал о местном коронере, который занимался делом Лоренса Дюкета. Роджер Паджетт был врачом и принимал больных на одной из боковых улиц. Уйдя от брадобрея, Корбетт отыскал небольшой деревянный дом на каменном фундаменте. Большая золоченая вывеска над дверью изображала ступку с пестом.