Я следую за ним босиком. Он уже обутый, он не снимал ботинки этой ночью.
Мы прогуливаемся и смотрим… Я плетусь меж плывущих видений водяных и ветряных мельниц, которые сооружают позади БОЛЬШОГО шатра. Мои косматые волосы, жирные, сухие, перепутанные, молят о шампуне и стаей бабочек трепещут на ветру.
Средневековые ломают доски и поленья, чтобы устлать опилками пол шатра. Удары молотков по металлу, нас окутывает звонкий дождь. Мы пробираемся ближе к палаточной деревне. Большинство зрителей уже здесь, они наблюдают подготовительные работы и с нетерпением ждут представления.
Христиан узнает мужчину, который выходит из одной из палаток. Это Сесил Додд, старый пьяница лет тридцати пяти, единственный средневековый, которого мы знаем. У него нет семьи, и он охотно пьет с кем угодно, даже с чужаком. Именно любовь к алкоголю объединяет его с Христианом, поэтому они считают себя собутыльниками.
Второе имя Сесила – Меч. У средневековых такая фишка: в качестве второго имени выбирать себе название оружия. Например: кинжал, стрела, палица, серп, молоток, трезубец, топор. Это второе имя говорит о том оружии, которым владеет человек. Вторые имена необходимы и обязательны, чтобы никто не сомневался, на каком виде боя специализируется конкретный средневековый. Сначала это казалось мне странным, но потом я познакомился с ними поближе: их жизнь вертится вокруг оружия и сражений, даже если у них нет реальных врагов.
Сесил окликнул Христиана откуда-то с путей. Он предложил ему выпить, и они выпили. Потом, когда они знакомились, Сесил спросил про второе имя Христиана. Он сказал так:
– А каким оружием ты владеешь?
– Что? – не понял Христиан.
– Твое второе имя.
– Джеймс, – ответил Христиан.
– Странное название для оружия, – усомнился Сесил. – Как оно выглядит?
– Это не оружие. Это библейское имя.
Тогда Сесил и рассказал Христиану, что у них в культуре второе имя означает вид оружия. А Христиан рассказал Сесилу, кто такие есть библейские герои.
После этого Христиан придумал себе новое имя – Разбитая Бутылка.
– Сесил! – орет Христиан.
Мы направляемся в сторону шатра. Сесил поднимает глаза от стряпни. Он – спец по пирожкам и держит собственный киоск на фестивале. Пока его единственным клиентом стал карлик а-ля Эндрю Джексон, который уже купил пирожок и поливает его малиновым сиропом.
– Мой друг Христиан, – Сесил расплывается в беззубой улыбке, выдыхая алкогольные пары. – Вы будете смотреть сегодняшние поединки?
– Не думаю, – ответил Христиан. – Нам на работу нужно.
– Вы многое пропустите. Я буду сражаться с Коверным чудищем.
– А что это за зверь?
– Он вроде маленького медведя, но вместо шерсти у него – ковровое покрытие, и ходит он как обезьяна.
– Звучит круто. Я бы хотел посмотреть.
– Бои продлятся целый день, один будет с Чудищем-Скитальцем. Вам нужно посмотреть хотя бы первый раунд. Он скоро начнется.
Я больше не обращаю внимания на Христиана и Сесила, а превращаюсь в Божье око и следую за обнаженной женщиной, которая проходит вдалеке. Она голая, а всем до лампочки. Она идет, кажется совершенно свободная от окружающего мира, спрятавшись внутри самой себя, улыбаясь, как счастливый ребенок. Стройная, безупречных пропорций. Да, она – абсолютное совершенство. Как робот. Только робот может быть таким прекрасным, таким эстетичным и неестественным. Для меня она – существо, от которого спирает дыхание. Кажется, никто ее не замечает, хотя она совсем без одежды. Она движется, не издавая звуков. Только робот может двигаться столь бесшумно.
Наверное, она голубая женщина, потому что ее кожа имеет легкий голубой оттенок, у нее огненно-рыжие волосы, и на лобке тоже, а глаза – зелено-синие, яркие, как бирюза. У нее необыкновенно большие глаза. Огромные и невинные.
Я вглядываюсь в ее лицо, заглядываю глубоко в глаза и замираю. Лишь один взгляд. Я чувствую себя слабым, маленьким, порабощенным. Ее глаза такие БОЛЬШИЕ, что всасывают мою душу, вбирают в себя. Она могла бы забрать мою жизнь в одно мгновение, я бы ей позволил, позволил бы вдохнуть меня, как воздух, лишь бы оказаться в ней. Это все, о чем я буду мечтать до конца жизни – быть внутри нее. На веки вечные.
Я не следую за ней, когда она исчезает из виду.
Христиан возвращает меня обратно в тело.
– Ты где был? – спрашивает он.
– Вон там, – я показываю на место футах в тридцати от нас.
– А что ты там делал?
– Мне кажется, я видел голубую женщину.
– Да ты что!
– Честно, со мной такое первый раз случилось.
Сесил врывается в разговор:
– Никогда не приближайтесь к ним, к этим голубым женщинам. От них одни беды.
– Почему это беды? – спросил я, почти оскорбившись. Голубая была настолько совершенной! Разве может от нее быть беда?
Сесил продолжает:
– Голубые женщины живут тут поблизости, но видишь их не так часто. Все они лесбиянки. А лесбиянкам нельзя верить. Это раса, в которой нет мужчин. Женщины могут оплодотворять друг друга с помощью специальных органов на лице. Их дети рождаются через пищевод, а не через влагалище.
– Так что с ними не так? – спросил Христиан.
– Они лесбиянки. Вот и все, – настаивает Сесил. – С лесбиянками все плохо. А без мужчин не бывает войн и турниров. Ужасная, ужасная раса.
– Так, значит, с мужчинами они сексом не занимаются? – уточнил Христиан.
– Ну… – сказал Сесил, – предполагают, что голубые женщины до сих пор могут вступать в половые сношения с мужчинами других рас, но только ради снятия напряжения, отдыха или чего-то подобного. Мужчины не имеют отношения к их размножению, так что замуж они не выходят. Это просто кучка шлюх, передающих всякие болезни. Не прикасайтесь к ним. Они нехорошие. Зло во плоти, я всегда так говорил.
Христиан и Лист не согласны с Сесилом. Я однозначно заинтригован голубыми женщинами. И по хитрющему лицу Христиана понимаю, что и он тоже.
Мы покидаем киоск с жареными пирожками: на моих босых ногах куски грязи, зрители все прибывают и прибывают на фестиваль, я гляжу на мелкий дождик, и у меня начинает кружиться голова, Сесил дает нам с собой жареных пирожков с клубничным соусом.
Затем, отдаляясь от нас с деревянной миской, деревянной ложкой и кружкой пива в руках, Сесил спрашивает:
– Куда вы направляетесь?
А мы продолжаем идти. Новый дождь, кажется, поднимается от земли, омывая небо и облака. Как если бы недра земли были настолько полны влаги, что решили вернуть ее, вылив дождем в атмосферу.
Христиан оборачивается к Сесилу и отвечает:
– В забвение.
Поедание пирожков убеждает нас в необходимости где-то присесть, и мы выбираем большой шатер с ареной. Большинство сидений вымокло от земляного дождя, стоит сильный запах джунглей. Толпа сидит и не жалуется ни на дождь, ни на строителей шатра, ни на свои мокрые задницы, с нетерпением ожидая начала первой схватки из пятидесяти, которые продолжатся в режиме нон-стоп до поздней ночи.
Мы не пытаемся искать сухие места. Вода все просачивается сквозь штаны на задницу, дико холодная, но я ничего не делаю. Вмятины с темной водой, видимо, останутся на моей жопе всю ночь, если я не найду себе сухие штаны.
Первый бой происходит между средневековым и креллианом.
Креллиан – это очень высокое, очень сильное и очень худое существо/человек. Он выглядит как огромная палка, обтянутая бледной резиновой кожей. Этот необычный вид был выведен искусственно, чтобы получить самых сильных и быстрых воинов всех времен, а это значит, что схватка будет недолгой. Средневековому не победить креллиана, даже если вести нечестный бой.
В их мире люди постепенно уступали зомби – их назвали фортиками – и не хотели бороться и защищать себя, поскольку существуют более важные вещи, чем думать о том, что тебя сейчас съедят или убьют. Так что они создали мощную расу креллианов, чтобы спасти свои города от угрозы разрушения.