Когда мы проходим мимо, Джон все еще лижет стекло, глядя на Гроба. Я бы попросил его уйти, но я забыл, как разговаривают.
[СЦЕНА ТРЕТЬЯ]
ЭФФЕКТЫ ДУШЕГУБКИ
Тротуары сейчас устланы ворсистыми коврами, так что я могу идти босиком, отражаясь в своей калейдоскопической реальности, мои пальцы увязают в длинных волокнах ткани. Я кашляю и сплевываю слизь на ковер, чувствуя холодок, когда растираю ее ступней по ворсу.
Христиан обуви не снимает. Я имею в виду не только настоящий момент. Он в принципе никогда не снимает обуви. Я знаю его семь лет и ни разу за это время не видел его босым, всегда были носки, или ботинки, или шкуры животных, пластиковые пакеты, полотенца, бинты или коробки. Я думаю, что у него есть какой-то недостаток, который он стесняется показывать, или, может, он просто не любит ходить босиком, потому что у него слишком нежная кожа, или, возможно, с босыми ногами он чувствует себя голым. Лично я считаю, что обувь – это ненужный предмет обихода, и стараюсь носить ее как можно реже. Поэтому я рад, что теперь на тротуарах ковры.
Христиан пьет «Золото везунчика» – второстепенную марку золотого шнапса с корицей – уже 5 минут. На самом деле он пьет его каждый день на протяжении последних 5 лет. В напитке плавают золотые крупинки, которые блестят, если бутылку взболтать, и продолжают резвиться в желудке, когда их проглотишь. Мне всегда было интересно, как они влияют на пищеварение.
Я говорю ему:
– Спорим, твой желудок изнутри уже позолоченный.
Он отвечает:
– Можешь поспорить на свой член, что это так.
Мы направляемся к мексиканской забегаловке в стиле местечка Баха на вершине Торговой башни – магазинчики там привалены один к другому, как негодные автомобили на автокладбище. Все эти строения, шаткие, но с претензией, построены тяп-ляп и готовы рухнуть в любую минуту. Расшатанные вертикальные и спиральные лестницы ведут из одного магазинчика в другой, все выше, выше, выше. Мы поднимаемся по лестнице через три магазина, сворачиваем в другой пролет, двигаемся через швейную мастерскую, потом через магазин деревянных изделий, потом через школу для детей-аутистов. Башенная крыша открывает выход к лавочкам с едой, в одной из них, «Мексиканском буррито», мы вечно зависаем. Удивительно, что лучшую мексиканскую еду можно отведать в Риппингтоне, Новая Канада.
Здесь наверху есть большая клетка с самкой бабуина, она вопит и нещадно бьет себя, ее арахис весь в слизи и липнет к шерсти на морде. Мы всегда садимся так, чтобы видеть бабуиниху, наблюдаем, как она, такая несчастная, вопит в клетке, шатаясь и трясясь в моем порченом зрении.
Люди в Риппингтоне держат бабуинов на вершинах высоких зданий, чтобы отпугнуть мух-скорпионов. Они появились в прошлом году, роем вылетев из Волма и заполнив наше небо.
Наряду с бродячим чудищем мухи-скорпионы являются самыми опасными существами, которые вышли из Волма. Муха-скорпион наполовину обычная муха, наполовину скорпион, но в длину около двух футов. Эти мухи никогда не летают поодиночке, всегда стаями, которые издалека напоминают грозовую тучу. Они поедают все, что имеет животное происхождение, а человечина – самое часто встречающееся мясо, кроме дичи. И поскольку у этих монстров аллергия на землю, они живут, спят и размножаются в воздухе.
Стандартное предупреждение в Риппингтоне гласит: «Будьте осторожны на высоте».
Я слышал, что они беззвучны и атакуют сверху так осторожно, что ты не замечаешь, откуда они появились. Потом они всаживают свои жала в заднюю часть шеи, и яда хватает, чтобы парализовать жертву часа на три. За это время мухи успевают разорвать тебя своими конечностями, которые напоминают трезубцы, сделанные из зернистых крупчатых костей. Они выделяют особый пищеварительный сок из желез на мордочках, чтобы твое мясо стало мягким и податливым. Никто не выживает после атаки их роя, разве что в большой толпе, если сильно повезет. Их так много, что не перебить и не увильнуть, они так стремительны, что от них не убежать, а их жертвы обычно не подозревают об их приближении, так что времени на реакцию просто не остается.
Единственная защита от этих чудовищ – самки бабуинов с ниминитами – это такие паразиты, которые живут у них в женских половых органах и убивают мух-скорпионих, если мухи их съедят. Поскольку у этих тварей нет врагов, зато есть иммунитет практически к любым болезням, ниминиты вселили в их скудные мозги жуткий страх. И теперь мухи-скорпионы не приближаются к бабуинихам ближе, чем на милю.
Естественно, самца-бабуина им ничего не стоит сожрать, если его подруги нет поблизости. Уверен, такая ситуация веселит бабуиних: если дружок на нее наедет, она может пригрозить, что бросит его. Тогда он должен немедленно извиниться.
– Иначе я отдам тебя мухам-скорпионам, – заявляет она.
Божье око:
Я вижу, как Христиан и Лист жуют жирные буррито за грязным столом. Смотрю с высоты шеста, на котором развевается знамя Торговой башни – местами лоскутное полотно, местами просто обрывки ткани. Стенания и звуки ударов заполняют пространство, прежде чем мы успеваем сказать хоть слово.
Бабуиниха визжит и хлещет сама себя.
Христиан с жадностью набрасывается на буррито, выдавливая зеленый соус и остатки подливки себе в глотку, полируя все это своим «Золотом».
– Это достойно мистера Ти, чувак, – Христиан мямлит с набитым ртом. Он не стесняется говорить, когда жует, и не только потому, что манеры его хромают, но и потому, что он считает, что говорить значительно приятнее, когда у каждого слова есть вкус. – Хорошо бы они наняли меня на полный рабочий день поедателем буррито.
– Да уж, такая работа понравилась бы самому мистеру Ти, – соглашаюсь я.
«Мистер Ти» пришел на смену устаревшим «прикольно» и «клево». Он – симбиоз чувака из телешоу «Команда А» и героя фильма «Роки-3» (актер получил роль, выиграв в соревновании вышибал, которое включало в себя метание карликов). Тогда, в 80-х, мистер Ти служил воплощением всего прикольного и клевого.
Христиан продолжает:
– Даже несмотря на то, что их делают из собачатины.
Я трясу головой в знак несогласия.
– Спорю, это кошатина.
– Не-е, должна быть собака. Кошки не могут быть такими вкусными.
– Ты имеешь что-то против кошек?
– Кошки – полный отстой. Ненавижу их, дерьмецов.
– Это вовсе не значит, что они плохи на вкус…
– Не важно, все равно они – полный отстой.
Лист говорит:
– Спорим, «карне асада» – это собака, а «карнитас» – кошка.
– Нет, «карнитас» – это свинина.
– Ни фига, я пробовал приготовить буррито из свинины дома, но вкус получился совершенно иной, не такой, как у здешней «карнитас».
– А вообще хоть получилось?
– Взорвалось к черту.
Бабуиниха подает голос.
Христиан сдается:
– Ладно, если «карнитас» – это кошка, а «карне асада» – собака, то что тогда «коризо»?
– Потроха и внутренности всего вышеперечисленного.
– Да?
– По мне, чувак, который это придумал, просто гений.
– Да уж, нужно быть гением, чтобы приготовить внутренности и всякие языки так, что пальчики оближешь.
– Угу, и не забудь о прямой кишке.
Бабуиниха бьет себя.
Я позволяю Божьему оку посмотреть по сторонам.
Оно отправляется в книжный магазин в самом сердце Торговой башни, где единственный в мире популярный писатель подписывает свои книги. Да, люди до сих пор читают. Но только лишь следуя привычке. И читают они всегда только одного, невероятно модного автора. Никому не интересно искать что-то еще, потому что они думают:
– Должно быть, он ничего – иначе зачем издавать миллиардные тиражи и писать на обложке «бестселлер».