Движения Ахримана напоминали какой-то гипнотический и несуразный танец. Он продолжал размахивать мечом, видимо не подозревая, что от этих ударов страдает только его собственная броня. Ахура-Мазда вращался на месте, излучая пучки света, еще больше ослаблявшие защиту его врага.
Лишь теперь Заратустра обратил внимание на одну деталь — необычное ожерелье на шее Ахримана. Это была простая цепь из соединённых между собой черных звеньев с какой-то странной, тоже черной, подвеской, которая почти полностью слилась с темной туникой Повелителя Зла. Возможно, именно поэтому пророк не сразу ее заметил.
Теперь он сосредоточил на подвеске все свое внимание. Изготовленная из какого-то странного материала, слабо мерцавшего в лучах излучаемого Мудрым Господом света, она выглядела очень просто — симметрично расположенные три круга, каждый из которых имел направленный наружу удлиненный и изогнутый отросток. Но пророку эта композиция напомнила зловещий оскал черепа. Два верхних круга походили на пустые глазницы, на застывшие безжизненные глаза, а нижний изображал открытый в безмолвном крике рот.
И вновь по спине Заратустры пробежал озноб. На него снизошла уверенность, по силе равная всем предыдущим откровениям, что подвеска с тремя кругами представляет собой тайную эмблему Повелителя Зла.
Под этим знаком единым фронтом сплачивались силы мрака и их предводитель. Каким-то образом пророк догадался, что в этой простой с виду подвеске сконцентрирована значительная часть губительной силы Ахримана.
Черная оболочка, защищавшая его в бою, очень сильно пострадала. Трещины и щели в броне раскрылись. На ауре Мудрого Господа также виднелись многочисленные черные зарубки, хотя ни одна трещина не составляла угрозы для носителя этой светоносной оболочки.
Вдруг пророк понял, что полная тишина, воцарившаяся вокруг, когда красное кольцо туч вплотную подошло к холму, не была нарушена ни на мгновение. И яростные атаки Ахримана, и сверкающие лучи его светозарного соперника были абсолютно беззвучны. Казалось, время замерло в ожидании неизбежной развязки.
Наконец один из лучей Мудрого Господа проник внутрь черной брони, защищавшей Ахримана. Похоже, его это застигло врасплох, и он в изумлении замер, высоко подняв над головой свой огненный меч. Пробоина возникла на уровне груди. Мудрый Господь тоже на несколько мгновений застыл на месте, оценивая ситуацию. Затем от него отделился еще один луч света. Ни один луч, выпущенный до этого, не мог сравниться с ним по силе и яркости. Должно быть, Ахура-Мазда сконцентрировал в нем всю свою энергию.
Заратустра от изумления остолбенел, не в силах двинуться с места. Он увидел, как луч пронзил черную броню и проник в центр странной подвески. Впитав энергию луча, она внезапно изменила цвет с черного на огненно-красный. Затем, все так же беззвучно, раскололась на три равные части, и те разлетелись в разные стороны. Даже не достигнув стены облаков, осколки исчезли из виду. Казалось, их поглотил воздух, но пророк не сомневался: они перенеслись в другие временные измерения. Впрочем, он и сам не понимал, как ему в голову могло прийти подобное объяснение.
С исчезновением подвески пала и защитная броня Ахримана. Повелитель Тьмы, не сходя с места, уронил меч. Ахура-Мазда несколько мгновений смотрел на него, а затем поднял руку. В кольце облаков за спиной его соперника образовалось отверстие. Тучи, вращаясь вокруг этого отверстия, образовали конус.
Ахура-Мазда и Ахриман смотрели друг на друга, и в этот миг существовал только взгляд, который ни о чем не просил, ничего не позволял, но все принимал.
В правой руке Ахуры-Мазды сверкнул последний луч света. Он упал на грудь уже беззащитного Ахримана и с невероятной силой отбросил его назад. Тело Повелителя Мрака увлекло к отверстию в кольце туч, окружавшем соперников; оно росло, принимало форму воронки, внутри которой закручивались в спираль облака.
Ахриман раскинул руки, словно желал что-то ухватить, но не нашел опоры — его окружал лишь воздух.
Его движение несколько замедлилось, когда он достиг воронки в облаках, которые тотчас поглотили его тело, и какое-то время оно вращалось вместе со спиралью. Каждый новый оборот приближал его к центру воронки, где виднелось отверстие, возникшее по воле Мудрого Господа.
Заратустра изумленно наблюдал за тем, как с каждым витком тело Ахримана приближается к вершине спирали, уменьшаясь в размерах. Вскоре он понял то, что не мог увидеть: отверстие, открывшееся в стене туч, неустанно удалялось, и теперь узкий конец воронки находился очень далеко.
Тело распростершего руки Ахримана стремительно уменьшалось. Вот оно уже напоминает затянутую водоворотом песчинку. И наконец, достигнув отверстия в центре спирали, исчезло.