— Я бы предпочла никогда его больше не видеть, Жан. — Девушка наморщила лоб. — Я тебе говорила, что в этом сне есть что-то очень странное и неприятное. Он слишком навязчив и слишком реален. Но его детали от меня ускользают. И так постоянно…
— Прости, Николь, за глупость. — Жан скорчил гримасу, и Николь невольно улыбнулась. — Вместо снов о гробницах и мумиях я предлагаю посмотреть сон с моим участием. Как тебе такая идея?
— Принимаю, но при условии, что ты не явишься мне в облике фараона.
— Договорились. А можно у меня будут ангельская внешность и крылья?
— Даже не знаю. Мне кажется, ангелы — это так скучно.
Теперь настала очередь Жана хохотать над шуткой подруги.
Отсмеявшись, он стал с серьезным видом всматриваться в лицо Николь, слабо освещенное светом фонаря у входной двери. Потом осторожно взял ее за подбородок и привлек к себе…
Накануне утром Жан и Николь приехали в Париж вместе. Дороги были запружены автомобилями, впрочем, как всегда по пятницам, но их это нисколько не волновало. Они говорили, казалось, обо всем на свете, хотя в основном разговор касался их двоих. Жан признался девушке, что его истинной страстью всегда была живопись и он чуть было не поступил в Школу изящных искусств. Но традиция взяла верх (его дедушка тоже был архитектором), и юноша пошел по стопам предков.
— У тебя ещё будет возможность познакомиться с моим отцом, — смеясь, говорил Жан. — А он человек с характером. Если бы я отказался заниматься архитектурой, он закатил бы мне жуткий скандал, хотя, скорее всего, все-таки пошел бы на мировую. В глубине души он добряк, но от всех это скрывает, — Жан опять улыбнулся. — Но сейчас меня все устраивает, — опередил он вопрос Николь, — потому что архитектура позволяет мне реализовать и художественные наклонности. Однако я не оставляю мысли о живописи и уверен, что когда-нибудь смогу посвятить себя ей без остатка. — Он улыбнулся, и на его щеках опять появились ямочки, которые так нравились Николь. — Честно говоря, я рассчитываю заняться этим в Сен-Жермене, когда тиран будет хоть ненадолго оставлять меня в покое. Но на самом деле отца радует то, что я пишу картины. Если ты пообещаешь восхищаться моими шедеврами, я, пожалуй, их тебе покажу.
И тогда Николь поведала Жану о своем детстве, о родителях и ферме, на которой она выросла. А когда они подъезжали к музею, она рассказала ему о преследующих ее снах.
— Вначале была смерть Рене Мартина. Я видела его тело во всех жутких подробностях, они были так реальны… — Вспомнив об этом, Николь не смогла сдержать дрожь. — А потом мне начала сниться древнеегипетская керамическая табличка. Я разглядывала ее в твердой уверенности, что на ней зашифровано тайное послание, которое мне предстоит разгадать.
— Но ведь это нормально. Ты ведь все равно не успокоишься, пока ее не расшифруешь.
— Нет-нет, Жан. Когда мне начал сниться этот сон, я еще ничего не знала о табличке, о которой ты сейчас говоришь. Разумеется, я знала, что в коллекции Гарнье будут таблички, но этого недостаточно, чтобы вызвать подобные сны.
— Значит, это были пророческие сны, — молодой человек улыбнулся, глядя на собеседницу.
Николь пропустила его замечание мимо ушей.
— И еще мне снился черный предмет в форме девятки… или шестерки. Это видение преследовало меня даже днем. Не знаю почему, но я видела в нем что-то зловещее, хотя при этом меня к нему влекло. А теперь я вижу его в каком-то зале с колоннами, и, в отличие от сна с Рене Мартином, я пытаюсь разглядеть детали, но они от меня ускользают.
— Зал с колоннами… А что, если это гробница, изображенная на табличке?
— Действительно. — Теперь улыбнулась и Николь. — Связь налицо. Да и сон начал мне сниться после того, как я взялась разгадывать текст на табличке. Чего я не понимаю, так это что там делает черный предмет. Мне кажется, он меня зовет…
Позднее, уже в музее, Николь полистала книги по египетской архитектуре, однако вскоре была вынуждена прервать поиски — директор вызвал ее к себе в кабинет, чтобы услышать подробный рассказ о прибывших в музей экспонатах из коллекции Гарнье.
— В понедельник у нас собрание руководителей отделов, и мне хотелось бы представить на нем эту коллекцию. Боюсь, мадемуазель Паскаль, что я прошу от вас слишком много, но я был бы очень вам благодарен, если бы вы предоставили мне соответствующие материалы уже сегодня.
Николь взялась за работу, и хотя ей удалось справиться с заданием раньше, чем она ожидала, окончательный список экспонатов был готов лишь к четырем часам. Она вручила его Сюзанне, которой осталось лишь перепечатать его набело. Браться за книги по архитектуре было уже поздно, к тому же во время инвентаризации Николь обратила внимание на некоторые детали, которые хотела занести в свой личный архив, пока они не забылись. Да и какого черта! Она не собирается в пятницу вечером упорствовать в поисках того, чего, вполне возможно, и не существует, и покидать музей при свете фонарей на парижских улицах.