— Не волнуйся ты так, — увещевал его Жан де Пуатье, которого забавляла тревога крестника. — Все мы через это прошли, и ничего, живы. Тебе всего лишь придется делать то, что тебе скажут и отдаться церемонии с открытой душой и чистым сердцем.
Провести церемонию предстояло магистру тамплиеров этой части Франции. Для этого была избрана церковь тамплиеров в Лионе. Арман прекрасно знал ее, ведь она находилась в его родном городе. Ему часто приходилось бывать там как при исполнении своих обязанностей оруженосца, так и в поиске уединения под ее сводами. Юноше нравилось ее простое убранство, неизменно вселявшее в его душу покой и безмятежность. Казалось, эти своды и удивительный восьмиугольный неф делятся с ним непостижимыми таинствами.
Для юного Армана церковь тамплиеров в Лионе воплощала надежность и основательность, которые, по его мнению, и должны были управлять его жизнью. Что касается собора, то он порождал в его душе прямо противоположные чувства. Здесь его мысли улетали на крыльях фантазии, а сердце отдавалось созерцанию удивительного творения рук человеческих.
Арман отвернулся от собора и пошел по узкой улочке, уводившей его прочь от площади с величественным зданием и одновременно приближавшей к дому у северной городской стены. В двадцатилетием возрасте он получил звание оруженосца, и орден помог ему приобрести это жилье, достаточно просторное для того, чтобы разместить там лабораторию. С юных лет, еще до вступления в орден, Арман демонстрировал умение манипулировать веществами, и наставники ордена поощряли и старались развивать эти способности.
— Алхимия присутствует во всех проявлениях природы, и в особенности в правилах нашего ордена, — говорил Жан де Пуатье. — Наша духовная эволюция — это тоже алхимический процесс, подобный поиску философского камня. Мы стремимся ко все большей чистоте, пытаемся поднять наш дух как можно выше.
Арман с раннего детства наблюдал за тем, как отец перегоняет жидкости в подвале собственного дома. Сначала он созерцал молча, затаившись в углу насквозь пропитанной кисловатым запахом сырости и испаряющихся жидкостей комнаты. Он с изумлением взирал на то, как под воздействием огня плавильный горшок превращается в густой пар. Затем в перегонный куб начинала капать вновь образованная жидкость, его отец удовлетворенно следил за этим процессом, а в душе мальчика возникало умиротворение.
Мало-помалу отец принял его присутствие как нечто само собой разумеющееся и начал давать ему пояснения. Вначале он даже не оборачивался в его сторону, как будто бормоча что-то себе под нос. Таким образом, Арман узнал такие слова, как сублимация, конденсация, кристаллизация, а также о существовании четырех элементов, управляющих всеми материальными процессами.
Когда Арману исполнилось пятнадцать, отец позволил ему провести свой первый эксперимент. Он заставил юного ученика ежедневно собирать свою мочу и нюхать ее, чтобы уловить признаки повышенного содержания в ней аммиака. Арман так и делал, затем приносил ее отцу, но тот, поднеся ее к носу, отрицательно качал головой. Наконец, однажды ему почудилось, что он уловил искомый запах, но не был уверен, действительно это так или в нем говорит желание. Он опять понес горшок отцу, и на этот раз тот утвердительно кивнул. Его губы изогнулись в едва заметной улыбке; Арман ликовал. То, что отец принял его мочу, для него означало и одобрение его как хорошего сына.
Он взволнованно смешал мочу с кристаллами соли, вылил содержимое горшка в колбу, поставил ее над горелкой, которую сам же зажег. Вскоре от жидкости отделилось облако белого пара. Оно неспешно поднималось вверх по стеклянному сосуду, а достигнув узкого горлышка, осело на стенках мельчайшими белыми кристаллами. Рука отца легла парню на плечо. На его губах опять играла улыбка.
— Арман, ты преобразовал материю. То, что было, исчезло, а взамен ты получил нечто новое, ранее не существовавшее. Собери эти кристаллы. Это соль аммония. Она пригодится тебе в других экспериментах.