Все это время Ахура-Мазда оставался недвижимым. Лучезарная аура, окружавшая его во время боя, тоже погасла, и он предстал взору Заратустры таким, каким тот видел его много раз. Мудрый Господь медленно обернулся, посмотрел прямо в глаза пророку, и тот склонил голову в знак полной покорности воле Господа и раскрыл ему объятия. Но прежде чем устремить взгляд в землю, он заметил на губах Ахуры-Мазды покровительственную улыбку.
Когда Заратустра осмелился вновь поднять глаза, все исчезло. Мудрый Господь удалился, от огненного кольца туч не осталось и следа. Его окружала ночь, глубокая и безмолвная. Воздух был чист, и в небе по-прежнему сияли мириады звезд.
Вдруг Заратустра ощутил, как на него навалилась накопившаяся усталость, а от выпитой хаомы кружилась голова. Казалось, его тоже затягивает бездонная воронка. Он опустил голову на камень и провалился в глубокий сон без снов и видений, способных встревожить или испугать.
2
Париж, 2000 год
— Так значит, это все-таки будет она.
— Да, так решил Совет Десяти. Из всех рассмотренных кандидатов она оказалась наиболее способной.
— Как только она попала в наше поле зрения, мы сразу предположили, что у нее есть все шансы стать избранной. Теперь мы можем собой гордиться.
— Несомненно, однако нам следует подготовиться к предстоящим трудностям. Не забывай, что нам предстоит заманить ее на свою территорию, а ее аура необычайно мощна.
— Это так… но таково было основное условие поиска: ее ангел-хранитель должен быть необычайно чист. Только это позволит ей преодолеть преграды, которые Иные возвели вокруг трех фрагментов. А что касается ее ауры… — его желтые глаза не мигая смотрели на собеседника, — я не думаю, что это станет серьезным препятствием. Она даже не догадается, что работает на нас и чего мы от нее добиваемся. А когда что-то заподозрит, будет уже слишком поздно.
— Да… но все же я повторюсь: я никогда не видел такой ауры. А я родился не вчера, — добавил он с усмешкой. — Я мог бы подумать, что она находится под покровительством архангела, если бы не знал, что это невозможно.
— То, что мы с этим не сталкивались, не означает, что это невозможно. — В его словах мелькнула тень сомнения. — Что, если Иные с ее помощью готовят нам удар? Они вынуждают нас остановить выбор на ней, потому что она сильнее, чем кажется. Они тоже знают, что близится решающий момент, а значит, будут принимать соответствующие меры.
— Ты их переоцениваешь. Они так самодовольны и настолько убеждены в своем мнимом превосходстве, что и не помышляют ни о чем другом. На этот раз победа будет за нами.
— Да. И Сатанель обязательно к нам вернется. Да услышит он твои слова!
— И да навеки пребудет с нами.
3
Париж, 2000 год
Николь Паскаль откинулась на спинку стула и, сложив руки на письменном столе, обвела взглядом комнатушку. Это не заняло у нее много времени. Два предназначенных для посетителей стула стояли с противоположной стороны стола, а у двери в коридор расположился огромный металлический сейф с картотекой. У стены справа красовался сомнительного вида платяной шкаф, а слева всю стену закрывали ряды стеллажей. За спиной Николь также выстроились стеллажи с книгами.
Несмотря на спартанскую обстановку, Николь окидывала помещение взглядом, исполненным нежности и гордости. Впервые ей предоставили отдельный рабочий кабинет, хотя она уже три месяца работала в музее и раньше ютилась с двумя секретаршами в одной из примыкающих к библиотеке комнатушек. Но недавно молодой норвежский ученый, занимавший эту комнату последние два года, уехал домой. Его звали Эрик Йохансен, и он работал в музее по договору между Лувром и Музеем археологии университета Осло.
Вспомнив рослого веснушчатого Эрика, Николь улыбнулась. Он запомнился ей как милый молодой человек, всегда готовый протянуть руку помощи. А его познания в археологии были поистине энциклопедическими, в чем Николь за три месяца совместной работы неоднократно убеждалась. «Очень жаль, что ты уехал, Эрик, — печально вздохнула она, — но мне, по крайней мере, достался твой кабинет».
Первое, что сделала Николь этим утром, — попросила табличку с названием музея и написала на ней свое имя. Теперь рядом с дверью в кабинет висела табличка, на которой можно было прочесть следующее:
Музей Лувр
Николь Паскаль
Хранитель
Она подняла с пола одну из картонных коробок с личными вещами, принесенными из библиотеки, поставила ее на стол и начала разбирать содержимое. Первым делом извлекла из коробки двойную рамку с фотографиями родителей. Осторожно, чтобы не разбить стекло, поставила фото на стол. Родители, улыбаясь, смотрели прямо в кадр. И когда бы Николь ни взглянула в их сторону, она всегда встречалась с ними глазами.