— Банкиры… евреи… — эти подлые людишки друг друга стоят, сир.
— Да. Но нам без них не обойтись. Они заправляют деньгами.
— Не забывайте о церковниках, сир. И прежде всего о рыцарских орденах.
— Как я могу о них забыть! Проклятый Бонифаций, гореть ему в аду… — этот выпад, вызвал улыбку у его собеседника. — С него начались все наши беды.
Филипп подразумевал буллу Clericus Laicus, принятую в 1296 году. Этой буллой папа освободил духовенство от уплаты налогов, и светская власть утратила влияние на Церковь. После этого отношения между папским престолом и троном Франции стали ухудшаться. Четыре года спустя Филипп направил к папе самого Ногаре в последней попытке исправить то, что исправлению уже не подлежало, поскольку годом ранее французский король отказался поддержать папу в его конфликте с Арагоном. Переговоры между понтификом и королевским послом шли трудно и, когда не осталось ни малейших надежд на достижение взаимопонимания, завершились отлучением посыльного французского короля от Церкви. Ногаре-слуга Сатанеля торжествовал победу, а Ногаре-человек принялся вынашивать план мести.
Все последующие годы королевский фаворит посвятил разжиганию вражды между Францией и папским престолом (очень многие из его приспешников занимали посты, близкие к папе). В 1302 году папа ответил на его усилия буллой Unam sanctam, в которой он провозглашал верховную власть Церкви и резко критиковал действия Франции и конкретно Ногаре, указывая на его роль подстрекателя конфликта.
Филипп IV рассвирепел, когда узнал, что Бонифаций предложил французский престол австрийскому императору Альберту. Он публично сжег папскую буллу и утвердил план, предложенный ему Ногаре.
— Можете мне ничего рассказывать, главное — сживите его со света.
Гийом де Ногаре добился того, чего хотел. Теперь его руки были развязаны. Он начал искать дружбы с недругами папы, в их числе с флорентийским банкиром Муччато де Францези и главой партии гибеллинов Скьярой Колонной. В ходе прекрасно спланированной операции он арестовал Бонифация прямо в его дворце в Ананьи. Оставшись с понтификом наедине, Ногаре предстал перед ним в своем истинном обличье.
— Теперь ты знаешь, с кем связался, — усмехнулся он.
Папа без чувств упал на пол.
Вскоре Бонифация освободили, но его душевная рана была неизлечима, и месяц спустя он скончался. Его преемник Бенедикт XI попытался наладить отношения с Францией, но наотрез отказался отменить анафему, которой его предшественник предал Ногаре.
— Ваше величество, — однажды обратился советник к своему королю, — нам необходим… а если точнее, Франции необходим папа, демонстрирующий верность вам и вашей короне.
— Я полностью с вами согласен, — откликнулся Филипп, — но я не назначаю пап. Кроме того, не в моих силах заставить их исчезать, если они мне не по вкусу.
— Первое затруднение можно утрясти, а что касается второго… — Ногаре пожал плечами.
Несколько месяцев спустя Бенедикт скончался, и его сменил Бертран де Го, принявший имя Климента V, который пользовался поддержкой и доверием французской короны. Что касается Гийома де Ногаре, то он достиг вершины своей земной власти.
— Итак, Ногаре… — король очнулся от своих размышлений и нервно постучал хлыстом по столу. — Деньги, деньги, деньги… Что вы можете мне предложить?
— Я не сомневаюсь, сир, что вам отлично известно, кому во Франции принадлежат деньги… огромные деньги в золоте и владениях.
— Я понимаю, куда вы клоните, Ногаре, — раздраженно бросил король. — Тамплиеры. Все наши разговоры сводятся к ним…
Ногаре молча поклонился.
— …Но я не собираюсь, рискуя своим положением, обращаться к ним за помощью и усиливать их и без того огромное влияние. Этот проклятый Бонифаций… — Филипп уже дважды упомянул ненавистного ему папу. — Надо убедить де Го издать буллу, которая обязывала бы их платить налоги. — Король никогда не называл нынешнего обладателя престола Петра его папским именем. — Так что вам необходимо поскорее приступать к работе.
Фаворит короля сделал вид, что размышляет над предложением своего повелителя.
— Мы уже это обсуждали, ваше величество, — наконец заговорил он. — Боюсь, что это не выход. Папа Климент не сможет сделать этого, не посеяв в лоне Церкви глубоких раздоров. А это не в ваших интересах. Только представьте, сколько времени пройдет, прежде чем все вновь войдет в свое русло.
— Так предложите мне другое решение проблемы! — Филипп повысил голос. — И пусть оно окажется более успешным, чем чеканка новых монет или идея с Королем-воителем. Что за дурацкий титул!