Пьер не смотрел в сторону могилы, а озирался по сторонам, поэтому только Роже стал свидетелем того, что произошло далее, и, если бы отступил от своего решения хранить молчание, мог бы описать увиденное.
Едва рука Ногаре опустилась в могилу, оттуда вырвался луч ярчайшего белого света. Должно быть, рука королевского фаворита вспыхнула, потому что на глазах у остолбеневшего от ужаса Роже огонь перекинулся на все тело. Несколько мгновений фигура Гийома де Ногаре была объята пламенем из вспыхнувшего в гробнице света.
Эта внезапная вспышка привлекла внимание Пьера, но он увидел лишь последние отблески, погасшие в то же мгновение, как его господин рухнул на землю, словно сраженный молнией. Он в два прыжка очутился возле пострадавшего и на какое-то мгновение решил, что распростертый на краю усыпальницы человек уже отправился к праотцам, но приподняв тело Ногаре с земли, увидел устремленный на него взгляд. В лице начальника не было ни кровинки, на Пьера смотрели странные оранжевого цвета глаза с миндалевидными зрачками. Затем раздался хриплый, едва слышный шепот Ногаре:
— Закройте гробницу. Быстро… И уходим отсюда.
Когда Пьер приподнялся, чтобы выполнить распоряжение, он заглянул в могилу: там так же лежало частично освещенное луной тело, руки покойника сжимали кубок, мерцавший сиянием, жертвой которого пал Гийом де Ногаре. Пьер изумленно наблюдал за тем, как затухает вылетевшая из недр кубка неукротимая энергия и разглядел внутри кубка странный черный предмет, отчетливо выделяющийся даже на фоне окружающих его теней. Предмет имел форму круга, от которого в сторону отходила дуга.
Несколько мгновений спустя начальник гвардии Ногаре взглянул на то, что некогда было лицом рыцаря-тамплиера. Он был готов поклясться, что голые десны покойника изогнулись в зловещей ухмылке. Впрочем, он поспешил заверить себя, что это совершенно невозможно, а значит, ему все почудилось. Махнув рукой окаменевшему от ужаса Роже, Пьер опять склонился над своим господином.
Дверь отворилась, и Арман де Перигор зажмурился — лучи полуденного солнца, которого он был лишен столько дней, ударили узнику в глаза. Юноша качнулся, чуть было не потеряв равновесия, но железная рука тюремщика удержала его от падения.
— Теперь вы свободны, — пробормотал он невнятно. — Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.
Он легонько подтолкнул Армана, прислонил его к стене тюрьмы снаружи, а сам скрылся за дверью и запер ее на замок.
Алхимик вновь открыл глаза, позволяя своей душе наполниться светом, который он уже не надеялся когда-либо увидеть. Его тело отреагировало на тепло, и кровь быстрее побежала по венам, причиняя боль занемевшим от пыток и холода членам.
Незадолго до этого его вывели из камеры и покормили жидкой кашей, но желудок ее немедленно отверг. Сидя за грубо сколоченным столом с деревянной ложкой в руке, он прислушивался к словам начальника тюрьмы. Тот был немногословен.
— Арман де Перигор, вы получаете свободу. Человека, который вас сюда доставил, больше нет, а я против вас ничего не имею. Возвращайтесь домой.
А вот его тюремщик, тот самый, который двумя днями ранее снабдил его бумагой и пером, оказался более красноречив.
— Министр Ногаре умер. Я не знаю, чем вы ему не угодили, да меня это и не интересует. Не сомневаюсь, что вас его смерть только обрадует, а что касается меня, то я не собираюсь его оплакивать. Я видел слишком много такого, что предпочел бы забыть… — Он немного помолчал и, понизив голос, продолжал: — Говорят, что его конец был ужасен. За один день он утратил свой облик, как будто был одержим дьяволом. — Тюремщик перекрестился. — Те, кто был рядом с ним, рассказывают, что он умер, испуская ужасающие вопли, и клянутся, что видели, как душа покинула его тело. — Он опасливо огляделся по сторонам и зашептал: — Говорят, его настигло проклятие Жака де Моле, ну, того тамплиера, которого сожгли на костре.
Больше тюремщик не сказал ни слова. Когда Арман, будучи не в силах продолжать трапезу, положил ложку на стол, он помог ему подняться и вывел из тюрьмы. Теперь юноша остался один.
Он обвел взглядом здания вокруг и поднял глаза к безоблачному ярко-синему небу. Сделав усилие, Арман сказал себе, что он действительно свободен, что ему вернули свет и воздух и что его по-прежнему ждет его маленькая лаборатория. От этих мыслей по всему телу разлилось приятное тепло. Но вот его мысли вернулись к Гийому де Ногаре, и юноша понял, что тюремщик ошибался. Королевский фаворит не был одержим дьяволом, он был его воплощением либо одним из его приспешников. Если верить тюремщику, на этот раз он потерпел поражение, видимо, столкнулся с силами, превосходящими его собственные.