15
Опасность сближения с врагом очевидна. Не успеешь опомниться, как в тебя влепят не то, что тепловым лучом – нет, самой обычной ракетой. Правда, опасность эта взаимная. «Бедолага» выглядит комариком в сравнении с этой тушей, но ведь и комар может укусить. Так что Фолкейн не собирался сохранять между кораблями расстояние в пятьсот километров и пришел в смятение, когда Латимер заявил, что это невозможно.
– Не забывайте, я всю жизнь занимался тем, что старался узнать как можно больше о вашей цивилизации. Я знаю, на что способны звездолеты вроде вашего. Не считая ручного оружия и всяких там лазерных пистолетов, у вас на борту четыре тяжелых бластера и четыре торпеды с ядерными головками. Если мы позволим вам приблизиться, то поставим себя в невыгодное положение. Скажем, если возникнут разногласия, мы, вне всякого сомнения, уничтожим ваш звездолет, но победа может нам стоить нескольких кораблей.
– Но если мой звездолет останется там, откуда не сможет нанести эффективный удар, что помешает вам захватить меня в плен? – запротестовал Фолкейн.
– Ничего, – согласился Латимер, – разве что отсутствие причин для этого. По-моему, Гэхуд просто хочет допросить вас и, быть может, передать вам сообщение для ваших хозяев. Кстати, если вы будете медлить, он потеряет терпение и отдаст приказ уничтожить вас.
– Что ж, приду, как только смогу, – отрубил Фолкейн. – Если я через час не вернусь на свой корабль, мой экипаж объяснит это предательством с вашей стороны и будет действовать соответственно. Боюсь, в этом случае вас ждет неприятный сюрприз. – Он выключил прибор и замер в кресле, вцепившись в ручки и стараясь унять дрожь.
Чи Лан подошла, свернулась клубочком у ног Фолкейна и взглянула ему в лицо.
– Ты не хочешь идти, – сказала она непривычно мягко. – Ты боишься, что тебя снова накачают наркотиками.
Фолкейн утвердительно мотнул головой.
– Ты не представляешь, что это за ощущение, – сказал он, проглотив комок в горле.
– Я могу пойти.
– Нет. Капитан-то я. – Он поднялся. – Помоги мне собраться.
– По крайней мере, – заметила Чи, – тебя хоть не захватят.
– Что? Почему это?
– Убить тебя, конечно, могут. Но этот тип боится, что ты умеешь читать мысли.
– Ох, – выдохнул Фолкейн. – Подожди, я, кажется, понял. – Он сцепил пальцы; глаза его сверкнули. – Почему я об этом не подумал раньше?
И с этими словами он покинул звездолет.
На скафандре у него имелся импеллер, но это на всякий случай. До флагманского корабля противника он будет добираться на грависанях. Фолкейн опустил колпак; кокпит саней заполнен был воздухом, тоже на всякий случай. Если, скажем, треснет шлем или еще что-нибудь в таком духе. Полет проходил в призрачной тишине, и лишь ускорение, которое вдавливало Фолкейна в кресло, не давало ему потерять чувство реальности. Огоньки звезд расплылись и исчезли. Объяснение этому было самое прозаическое: зеленоватое сияние индикаторов на панели управления сыграло шутку с его глазами. Но без звезд было скучно. Фолкейн немного крепче, чем нужно, стиснул ручки управления и принялся насвистывать мотивчик, чтобы не было так одиноко:
Раз пошел гулять лудильщик; Вот по Стрэнду он идет…
Что ж, быть может, он свистит последний раз в своей жизни. Ну и ладно, чем плоха эта песенка? Торжественности хватает и без того. Приближавшаяся, все увеличивающаяся в размерах громада корабля и так уж настраивала мысли на достаточно траурный лад.
Раздавшийся в наушниках голос Латимера помешал Фолкейну докончить эту малопристойную балладку:
– Настройтесь на луч на частоте 158,6 мегагерц; он приведет вас к воздушному шлюзу. Поставьте сани в отсеке и подождите меня.
– Как, вы не хотите затаранить меня к себе на борт? – хмыкнул Фолкейн.
– Не понял.
– И не поймете. Ладно, забудем. Все равно мне деваться некуда, – он поймал сигнал и включил автопилот. Сам же тем временем занялся фотографированием вражеского корабля. Он внимательно разглядывал громаду звездолета, пытаясь запомнить все, что можно. Но часть его мозга продолжала размышлять. Этот Латимер явно заработался. Он ведет себя как помощник Гэхуда, кем бы там этот Гэхуд ни был. А, кроме того, он и связист, и боцман… и все, что угодно.
Ну что ж, если корабль достаточно автоматизирован, то большой экипаж ему не нужен. У нас сейчас как бы снова Ренессанс: человек – мастер на все руки, а специализируются за него компьютеры. Но ведь остались и такие работы, с которыми машины не справляются. У них нет мотиваций, у них нет предприимчивости – нет истинного разума, наконец! Все полностью роботизированные корабли, которые мы – цивилизованные существа, с которыми сталкивался человек, – строили, годились только для элементарной, если не сказать черновой, работы. А если ты отправляешься на разведку или в торговую экспедицию, или ведешь войну – в общем, попадаешь в непредсказуемые обстоятельства, – то число членов экипажа возрастает. Отчасти, разумеется, для того, чтобы снизить психологическое напряжение, а отчасти – чтобы выполнить задание, причем в любых условиях. Вот как, к слову, нам с Чи тяжело – от того, что нас только двое на корабле. Ладно, нас подстегивала опасность, но Гэхуда-то что подстегивало? Почему на связь выходит только Латимер?
Направляемые лучом грависани миновали крейсер. Фолкейна снова поразило невероятное количество всяких пушек. Башенки в форме плавников оказались тоньше, чем он предполагал. Да, самое подходящее месте для лабораторий, и, похоже, там внутри действительно полно» приборов. Но интересно, какой такой зверь обслуживает их – ведь и в этих башенках, и в самом корабле наверняка не повернуться?
Фолкейн постепенно добрался до ответа и потому не был особенно удивлен. Он включил встроенный в шлем передатчик и настроился на луч мазера, тянувшийся к «Бедолаге».
– Ты слышишь меня, Чи Лан? – спросил он.
– Да. Что нового?
Фолкейн перешел на язык Эрио, который они все выучили за время совместного пребывания на Мерсейе – если Латимер и подслушивает, вряд ли что поймет – и кратко описал все, что увидел:
– Я абсолютно уверен, что все корабли, кроме флагманского, – роботы, – закончил он. – Это многое объясняет, в том числе строй. Гэхуду приходится не спускать с них глаз, чтобы они, чего доброго, не разбежались по дороге. Зато его не тревожит мысль о потерях в бою – это ведь просто машины, хотя, скорей всего, с радиационной защитой. Если у него и имеется хоть один звездолет с экипажем, так это его собственный. Конечно, даже при высокоразвитой экономике посылать такую эскадру – удовольствие не из дешевых. Но ведь роботам найти замену куда легче, чем сотням или тысячам профессионалов. Что все эти кораблики в сравнении с таким лакомым кусочком, как Сатана!
– И-ирх! Знаешь, Дэвид, звучит довольно правдоподобно. Особенно, если этот Гэхуд – какой-нибудь удельный князь со своей дружиной. Такие обычно ни с кем не советуются, никого не посвящают в свои планы… Что ж, одной надеждой больше. Мы с тобой намалевали черта, а он оказался не таким уж и страшным.
– Не думай, он достаточно страшен. Если через час я не выйду с тобой на связь или если ты сама заподозришь что-то неладное, не строй из себя верного слугу – сматывай удочки.
Чи запротестовала было, но Фолкейн ее перебил:
– Я все равно к тому времени буду мертв, так что ты ничем мне не поможешь, оставшись здесь. Дома должны обо всем узнать – по крайней мере, будет кому за меня отомстить.
Она помолчала.
– Понимаю.
– Шансов ускользнуть от погони немного. В гонке на скорость девятнадцать эсминцев так или иначе тебя догонят. Вот если бы тебе удалось перехитрить их… или хотя бы незаметно отправить другую капсулу… Ну ладно, я почти у цели. Кончаю связь. Удачных полетов, Чи.