1996: первая глава романа в русском переводе опубликована в Армяно-еврейском вестнике «Ной», Москва, 1996, № 18. Вскоре после этого журнал был закрыт.
1998: руководство Ирана заявило о том, что больше не поддерживает фетву.
1999: российское издательство «Лимбус Пресс» приобретает права на публикацию произведений Рушди, а также русский перевод романа некоего Владимира Вайля. Под давлением исламской общественности «Лимбус Пресс» отказывается от публикации «Сатанинских стихов».
14 февраля 2006: ИРНА в годовщину объявления фетвы издаёт заявление, что связанный с правительством Фонд Мучеников (англ. Martyrs Fondation) объявил, что фетва имама Хомейни относительно вероотступника Салмана Рушди будет действительна навеки, а один из иранских государственных фондов предлагает 2,8 миллионов долларов за его смерть.
16 июня 2007: по случаю дня рождения Королевы Великобритании Салману Рушди был присвоен рыцарский титул. В ответ на это Совет пакистанских религиозных авторитетов (улемов) в торжественной обстановке присудил Усаме бин Ладену звание «Меч Аллаха» (Сейфулла).
30 марта 2008: в Интернете появилась первая редакция русского перевода романа.
История Матери
1
Моей мамы глаза у последней черты
становились похожи на жёлтые пятна глазуньи,
а живот распухал, как готовая лопнуть в любую минуту
канистра студёной воды.
Неспособная больше стоять, ни сидеть, ни рукой шевельнуть,
мать лежала, недвижная, втуне.
Она даже уже не казалась похожей на Мать,
очутившись у этой последней черты.
А родня приходила, родня уходила,
и вечером — так же, как утром —
уверяла, что время готовиться к встрече
с реальностью этой священной,
и что в Пятницу, в праздник святой,
умирать для неё будет более мудро;
все иллах иляллах да Аллаху Акбар:
мол, лишь верь — и обрящешь спасенье.
Мункир и Накир.
Эти двое крылатых пришли, ожидая ответов;
призывая очистить от бренного дом и окрестность,
чтобы знать, что возляжет душа на их быстрые дроги,
когда смерть запоёт на пороге.
Здесь голодный недуг танцевал, приглашая в могилу,
пил устами кривыми последние мамины силы,
ослепляя глаза,
иссушая слова на излёте,
похищая дыханье из лёгких.
Когда силилась мама дышать,
лоб и брови кривились от этого ада,
а домашние стали кричать,
умоляя привет передать Мухаммаду.
Все уверены были: на небе седьмом будет мама ко сроку
и под ручку пройдется с Пророком
по залитому солнцем сияющим дивному саду.
И вино, и копчёная дичь будет маме наградой.
Об одном лишь мечтала она — чтобы сбылось когда-то:
чтоб пройтись с Мухаммадом по дивному Райскому Саду.
Но теперь, покидая земные чертоги — скажите на милость! —
к своему удивленью, в желаньях подобных она усомнилась.
Не прогулок за Гранью, не райских садов золотистых, —
захотела она приготовить мне рис по-индийски,
сделать рыбного карри, поджарить куриную ножку,
острый соус сварить с ароматнейшей красной картошкой,
Захотела она мне набрать самых спелых кокосов
в своем скромном — не райском — саду, где пригрелись фиалки.
Захотела она босиком прогуляться по росам,
молодой плод гуавы сбить с ветки бамбуковой палкой.
Захотела она отогреть меня ласковым словом,
непокорную прядку на лбу моем смуглом поправить.
Захотела она постелить мне перинок пуховых,
сшить мне платье и тонкую вышивку сделать по краю.
Захотела она петь в саду мелодичные песни:
«Никогда ещё в небе так ярко луна не блестела,
никогда ещё ночь не была столь нежна и чудесна…»
В общем, что говорить: очень жить моя мать захотела.
2
Я знаю, что никто не возродится
и трубы в судный день не вострубят:
все гурии, сирени, вина, птицы —
ловушки, что религии таят.
Мать ни в какое не прорвется небо
и под руку ни с кем не ступит в сад.
Проникнут лисы сквозь прореху в склепе
и плоть, плутовки, мёртвую съедят.