К несчастью, Римо обладал невероятным проворством Не успел Василий опомниться, как тот вышел из кафе и был таков.
В Вашингтоне наконец вздохнули с облегчением. Президент не скупился на похвалы в адрес КЮРЕ. Однако на душе у Смита почему-то было тревожно. Когда-то мисс Эшфорд, его первая учительница в Вермонте, говорила «Выполнять работу нужно не ради похвалы, а потому что ее необходимо выполнить. И выполнить как следует. Нельзя хвалить кого бы то ни было за хорошо выполненную работу, потому что всякая работа должна быть выполнена хорошо».
Подобной точки зрения придерживалась не только требовательная и скупая на похвалы мисс Эшфорд – ее разделяли и Смиты, и Коукли, и Уинтропы, и Манчестеры. Атмосфера, в которой прошло детство Харолда Смита, была столь же суровой, как при дворе китайских императоров. С тех пор многое изменилось, неизменной осталась лишь благодарная память Харолда Смита об этих стариках, к которым он в свои шестьдесят семь лет справедливо причислял и себя.
Поэтому когда президент сказал Смиту, что он оказался на высоте в необычайно трудной ситуации, тот вежливо перебил его:
– Могу я быть еще чем-нибудь полезен, господин президент?
– Мы с легкостью захватили русских диверсантов. Кстати, знаете, почему их было невозможно вовремя обнаружить? Потому что они внедрились в нашу страну заранее и были готовы по сигналу своего командира немедленно приступить к действиям. Ваш агент сумел обезвредить его, а остальные оказались дилетантами. Теперь мы примем необходимые меры, чтобы впредь не допустить ничего подобного. Мы живем в трудные времена, дорогой Смит, и чертовски приятно сознавать, что хоть в чем-то мы добились успеха.
– Что еще я могу сделать для вас, сэр?
– Принять наконец мои поздравления, черт возьми!
– Насколько я понимаю, сэр, наша организация существует не для того, чтобы получать медали и прочие награды.
– Ну ладно, все равно примите мою благодарность. Представляете, советские власти открестились от причастности к этому инциденту, публично объявив его заговором международного империализма и сионизма! Но на неофициальном уровне они подняли лапки кверху и извинились. Ситуация резко изменилась в нашу пользу: их разведывательная сеть понесла колоссальный урон, особые диверсионные подразделения уничтожены навсегда, одним словом, Россия поджала хвост. Судя по всему, мы их здорово припугнули.
– И все же мы так и не знаем, почему они пошли на такой риск.
– Вам не удалось этого выяснить?
– Пока нет, но полагаю, что когда вернется мой агент, я получу ответ на этот вопрос.
– Хорошо, держите меня в курсе, – сказал президент и вновь поддался эйфории: – Что ни говорите, дорогой Смит, но быть американцем в наши дни здорово. Мне все равно, во что нам обойдется поиск украденных драгоценностей. Затраты себя оправдывают.
– Наверное, это немалое бремя для бюджета страны, сэр.
– Перестаньте, Смит. К чему трястись над несколькими миллиардами, если они себя окупают? Сколько миллиардов мы списываем неизвестно на что!
– Я понимаю, сэр, – сказал Смит и повесил трубку.
Вернувшись в «Вистана вьюз», Римо обошел квартиру, проверяя, не забыл ли что-нибудь. Очень скоро он навсегда покинет Америку. Последнее задание выполнено. С минуты на минуту здесь появится Смит, чтобы выслушать его последний отчет.
Римо было грустно, хотя он и не понимал почему. Было нечто символическое в том, что его последним пристанищем в Америке стала эта квартира возле Эпкотовского центра, созданного компанией Уолта Диснея. Вся его жизнь чем-то смахивала на приключения Микки Мауса.
Выиграла ли что-нибудь Америка от его трудов? Выиграл ли он сам что-нибудь? Единственное, что он приобрел за все эти годы, так это совершенное владение своим телом и разумом.
Чиун всячески старался подбодрить своего ученика, рассказывая ему о славных королевских династиях, о том, как приятно служить диктаторам и тиранам. Как, напротив, неприятно находиться в подчинении у Смита, который почему-то стыдится своих подданных, замалчивает их деяния, да и сам старается держаться в тени. Зато в стране истинного тирана ассасины всегда на виду, их чтят, ими гордятся.
– Да, это здорово, – поддакнул Римо, но на душе у него было мерзко, он чувствовал себя ненужной вещью, которую вот-вот должны выбросить на свалку.
– Ты грустишь, Римо. Великий Ван понял бы тебя. Такое случается со всеми Мастерами Синанджу, даже с самыми знаменитыми.
– С тобой тоже это случалось, папочка? – спросил Римо.
– Нет, ни разу в жизни.
– Почему же?