— Ты хочешь сказать, что в России не так-то просто отыскать нужное место?
— Нет, дело не в этом. Я сама родом из небольшого провинциального городка. Но он совсем не похож на Дульск. Надеюсь, что не похож.
Она посмотрела вперед:
— Ты хорошо видишь на расстоянии, Римо?
— Во всяком случае, лучше тебя.
— Что ты видишь впереди?
— Дорогу.
— Какую дорогу?
— Такую же, как и эта. Асфальтовую.
— Прекрасно. Так я и думала.
— Что в этом прекрасного?
— А то, что мы вплотную подобрались к загадке Василия Рабиновича. Я думаю, он не единственный, кто наделен сверхъестественными способностями. Хочу предупредить тебя, Римо, нам ни в коем случае нельзя вспугнуть жителей этого городка. Никто здесь не должен знать, что я имею отношение к российскому правительству. Мы представимся друзьями Василия Рабиновича, который прислал нас сюда. Вот почему мы и оказались в Дульске. Понятно?
— Я не понял ни слова из того, что ты сказала, — ответил Римо.
Какое отношение имеет асфальтовая дорога к сверхъестественным гипнотическим способностям Рабиновича?
Сбоку от дороги показалось несколько лотков с сельскохозяйственными продуктами, и Римо остановил машину. Он не знал, что в России существует частная торговля. В поле стояло несколько тракторов, на которых спали какие-то мужчины. Чуть поодаль на небольшом участке в поте лица трудились люди.
— Это — индивидуальные участки колхозников, — пояснила Анна. — Трактора не принадлежат всему колхозу. Каждый год мы направляем в села новые трактора на смену проржавевшим старым.
— Почему трактора ржавеют? Разве их не смазывают?
— Иногда смазывают, но в основном их выводят в поле и там оставляют, чтобы создавалась видимость работы. Если в колхоз приезжает комиссия, их заводят. Но это случается редко. Чаще трактористы даже не прикасаются к рычагу переключения скоростей.
— А как же разговоры об автоматизации?
— Один умник написал целый трактат о том, что автоматизация только вредит сельскому хозяйству. Он должен был внести только одно уточнение: сельскому хозяйству России.
Анна подошла к одной из торговок и купила у нее несколько картофелин, буханку хлеба и кусок мяса, завернутый в видавший виды обрывок бумаги.
Она понюхала мясо.
— Хорошее. Почти свежее.
— Зачем ты все это купила?
— Ты еще не проголодался?
— Разве у вас в стране нет ресторанов?
— Конечно, есть, но для этого нам пришлось бы вернуться в Москву.
Нехитрый товар местных сельских тружеников помещался на бороне со спиленными зубьями, которая в таком преображенном виде отличалась завидной устойчивостью и с успехом заменяла прилавок.
Римо взглянул на мясо и покачал головой. У него пропал аппетит.
По мере того, как позади оставалось все больше километров асфальтового пути, на душе у Анны становилось веселее. Она напевала песни, которым выучилась еще в детстве. Чувствовалось, что она любит свою страну, несмотря на то, что пятьдесят процентов ее населения составляют мужчины. Впрочем, дело было не в самом мужском населении, а в том, что и как оно делает.
— Кстати, почему ты упомянула об асфальтированной дороге? Что в этом необычного? — спросил Римо.
— А-а, ты, конечно, этого не понимаешь, потому что ты американец.
— Действительно, не понимаю. Дорога — она и есть дорога.
— В Америке, Римо. В России дорогой называется утрамбованная полоска земли, которая во время дождей превращается в непролазную грязь. Обыкновенная ухабистая асфальтовая дорога здесь почтительно именуется автомагистралью.
— Ну и что? — не понял Римо. — Значит, в Дульск ведет автомагистраль.
— Да, тебе явно не хватает знания российских реалий. Тебе известно, какие важные производства находятся в Дульске?
— Разумеется. Каждый американец изучает экономику Дульска в начальной школе, — усмехнулся Римо.
Разболтанная колымага с подтекающим маслом, на которой они преодолевали российские просторы, отдаленно напоминала американский «нэш» модели 1949 года. Как известно, этот автомобиль был вытеснен с рынка более качественной продукцией конкурентов. В России же утверждали, что социалистическая экономика более эффективна, поскольку не ставит цели произвести сотню разновидностей товара, когда можно ограничиться одной.
В каком-то смысле это было верно. Здесь была своя логика. Если бы не одна загвоздка: в России производилось крайне мало автомобилей, и все они были никудышного качества. Как учили мудрецы Синанджу, логика — не самая сильная сторона человеческого мышления.
— Даже живя в России, Римо, ты все равно не смог бы ответить на вопрос, чем знаменит Дульск. Это обыкновенный захолустный городок, каких не счесть в российской глубинке, где нет электричества, нормальных дорог и куда не пускают иностранных туристов.
— Но мы едем по асфальтированной дороге, — заметил Римо.
— В том-то и дело. Почему именно в Дульск ведет асфальтированная дорога? И почему здесь нет следов, напоминающих о боях с немцами во время второй мировой войны? Линия фронта проходила в непосредственной близости от Дульска, и тем не менее не существует ни единого упоминания о том, что здесь было хоть одно крупное сражение.
— Ну и что из этого?
— Пошевели мозгами, Римо, даже если они у тебя затуманены мужскими гормонами. Подумай. Зачем мы сюда приехали? Почему я решила, что именно в Дульске можно найти средство, способное обезвредить Василия Рабиновича? Почему я считаю, что разгадка находится здесь?
— Да, — сказал Римо.
— Что значит «да»?
— Это единственный ответ, который я знаю.
— Но он не вытекает из вопроса.
— Я не успел задать вопрос, — объяснил Римо.
Радиоприемника в машине не было, но Римо не особенно огорчался из-за этого: вряд ли в России передают по радио что-нибудь интересное. Впрочем, кто знает? Чем еще, кроме радио, они могут похвастаться?
— Разгадка заключается в том, что все жители Дульска обладают такими же способностями, как и Василий Рабинович. Они наделены ими от природы. Теперь я абсолютно убеждена в этом.
— Ничего себе! Из огня мы угодили прямо в полымя!
— Не обязательно, — возразила Анна. — Они подскажут нам, как обуздать Василия. Поэтому мы и представимся его друзьями. Понимаешь?
— Пока что я понимаю только одно: очень скоро нас ждет встреча с сотней Чиунов и целой толпой людей, в которых ты узнаешь своих ближайших родственников.
— Ничего, дружище, — сказала Анна, похлопав Римо по плечу. — Где наша не пропадала!
Она провела рукой по его бедру.
— Где у тебя расположена эрогенная зона, Римо?
— В голове.
— Я могу туда добраться?
— Нет.
Анна медленно расстегнула юбку. Римо, казалось, не заметил этого. Юбку пришлось снова застегнуть.
— Пожалуй, я пойду к ним одна, — сказала Анна.
— А что делать мне, если с тобой что-то случится? Я ведь не говорю по-русски.
— Ты спасешь меня.
— Мы пойдем вместе.
— Но почему?
— Я так хочу. Тут уж одно из двух: или пан, или пропал. Все равно без тебя мне тут нечего делать. Да я и не хочу что-либо делать без тебя.
Дульск напоминал какой-нибудь Богом забытый городишко на американском Среднем западе. Но Анна объяснила, что, по советским меркам, это вполне процветающий областной центр, хотя и не играет никакой роли в экономике страны. Здесь не было ни металлургических комбинатов, ни заводов по производству электронной аппаратуры, ни крупных оборонных предприятий. Это был тихий, мирный уголок с множеством церквей, синагогой и мечетью. И ни одного отделения КГБ на весь город.
— Так я и думала, — проговорила Анна.
На улице им встретился мужчина в белой рубахе, темных брюках и сапогах.
— А ну-ка, подойди сюда! — окликнул он Римо. — Я вижу, ты нездешний.
— Да, папочка, — ответил Римо.
Как хорошо, что Чиун тоже здесь, подумал он. Ведь сам он плохо говорит по-русски. Конечно, в крайнем случае он мог бы кое-как объясниться с местными жителями. Чиун всегда требовал, чтобы его ученик уделял больше внимания изучению иностранных языков.