— Чиун, Чиун! — заорал Василий. — Скорее сюда!
Чиун явился с такой быстротой, словно только и ждал, когда Василий его позовет.
— Немедленно верни президента и доставь его ко мне Он мне нужен сию минуту!
— Неужели наконец мы освободим президентское кресло для Смита, о Великий Ван?!
— Доставь сюда президента, тебе говорят. А если увидишь Римо, убей его! Его необходимо убрать, и сделать это должен ты. Он встал у меня на пути. Слишком далеко зашел он в своей дружбе.
Тут случилось нечто невообразимое. Старый кореец затрясся, из горла у него вырвалось сдавленное «нет!», но рассудок повелевал ему подчиниться приказу. В нем происходила такая внутренняя борьба, что с потолка посыпалась штукатурка.
— Ну ладно, ладно, хватит уже устраивать сцены, — одернул его Василий. — Положим, это совсем не Римо, а твой заклятый враг. Это тебя устраивает? Или я снова должен вправлять тебе мозги, как в Сорнике? Ну все, спокойно. Я — добрый старина Ван. Парень, который как две капли воды похож на Римо, на самом деле твой злейший враг. Ты должен его убить. Иначе он убьет тебя.
С души Чиуна словно камень свалился. Он не понимал, что именно принесло ему такое облегчение, но жизнь снова стала прекрасна. Ужасного противоречия, из-за которого сердце его только что разрывалось на части, больше не существовало.
— Приведи своего заклятого врага сюда. Я хочу посмотреть на ваш поединок. Он должен был состояться еще в Сорнике, если бы этот тип не удрал оттуда. Но имей в виду, это должен быть настоящий поединок. Ты способен доставить мне такое удовольствие?
— Великий Ван, это будет поединок во славу вашего имени и Дома Синанджу. Это будет...
— Ну ладно, ладно, — оборвал Чиуна Василий Рабинович в образе Великого Вана. — Поединок устроишь после того, как доставишь сюда президента.
Однако все случилось намного раньше, чем планировал Рабинович. Выходя из лифта, Чиун лицом к лицу столкнулся со своим заклятым врагом.
У него было лицо Римо. Он говорил, как Римо, и это делало его еще более опасным. Изо рта у Чиуна вырвалось зловещее шипение. Все его тело напряглось, готовясь к смертельной схватке. Собрав в кулак всю свою энергию и сосредоточившись, он описал руками широкую дугу, вызывая противника на бой.
Анна Чутесова вскрикнула и прижалась спиной к стене кабины. Лампочки мигнули и погасли от колоссальной энергии, исходящей от Мастера Синанджу.
— Папочка, не надо сражаться со мной. Это я, Римо, — сказал Римо, хотя и не знал наверняка, кто перед ним: Чиун или Василий Рабинович.
И то, и другое было одинаково возможно, Римо был готов к этому и не раз прокручивал в мыслях, как против своей воли вступит в единоборство с Чиуном. Другого выхода у него не было. Но он почувствовал, что не может себя переломить, не может поднять руку на своего учителя.
Чиун выбросил вперед руку, готовясь нанести Римо тот самый удар, в чистоте которого никто не мог с ним сравниться. Римо знал силу этого удара, который папочка отрабатывал с ним долгие годы. В ходе тренировок ему ни разу не удалось отразить этот удар; в последнюю минуту Чиун сам останавливал свою руку. Но на сей раз он не собирался останавливаться до тех пор, пока не сокрушит противника, призвав на помощь все свое мастерство, оттачивавшееся на протяжении многих десятилетий.
Римо сосредоточился и приготовился к обороне. Каждый мускул его натренированного тела помнил уроки Чиуна. И когда Чиун обрушил на него свой удар, Римо сумел отразить его с таким проворством и силой, которых прежде в себе не подозревал.
Римо одолел Чиуна! Впервые в жизни он превзошел своего учителя. Нанося ему ответный удар, призванный обезопасить Чиуна, но ни в коем случае не повредить ему. Римо понял, почему это произошло. Он вспомнил слова Великого Вана: «Сейчас ты находишься на вершине своего мастерства».
Когда-то Ван сказал то же самое Чиуну. Но таков уж закон природы, что за вершиной следует спад. Все эти годы силы Чиуна постепенно убывали, Римо же день ото дня наращивал свою мощь, пока не превзошел учителя.
Со смешанным чувством печали и облегчения Римо перенес поверженного Чиуна в дальний угол кабины.
Лампочки загорелись снова.
— Что произошло? — спросила Анна. — Почему Чиун лежит на полу?
— Это был величайший поединок в моей жизни, — проговорил Римо.
— Но он продолжался всего лишь мгновение!
— А ты хотела, чтобы мы надели боксерские перчатки и дубасили друг друга пятнадцать раундов?
— Я бы хотела хоть что-нибудь увидеть.
— Даже если бы свет не погас, ты все равно не смогла бы ничего разглядеть. Обычному человеческому глазу не угнаться за нашими движениями.
— Это — настоящий Чиун, — констатировала Анна. — К сожалению, где-то здесь тебя подстерегает еще один Чиун, под маской которого скрывается Василий Рабинович. Удачи тебе, Римо.
— Спасибо. Когда Чиун очнется, не говори ему, что он проиграл поединок, ладно?
— Но он и так все вспомнит.
— Не знаю уж, что он вспомнит, — сказал Римо и поднялся на этаж, где званый вечер был в самом разгаре.
Пробираясь в толпе гостей, он попытался выяснить, где находится Василий Рабинович. Все знали это имя. Да и как не знать такую знаменитость! Зал был набит людьми, преисполненными ощущения собственной значимости, которое только усиливалось от их общения между собой.
Здесь были банкиры, издатели и владельцы телевизионных компаний. Здесь были известные хирурги и ученые, промышленные магнаты и политики. Здесь были министры и советники президента. Здесь собралась вся американская элита, но эти люди нисколько не интересовали Римо. Единственный человек, которым он по-настоящему дорожил, лежал без сознания в лифте. Еще один человек, который был ему небезразличен, фактически превратился в зомби. Не исключено, что такая же участь ожидала и самого Римо.
Все вокруг знали Василия, но никто не знал, где он находится.
Популярная ведущая одной из телевизионных программ решила пококетничать с Римо, но он послал ее к черту.
— Почему вы грубите? — обиделась она.
— Потому что я так хочу, — огрызнулся Римо.
— Вы знаете, кто я?
— Ничтожество, каких много в этом зале.
Наступила мертвая тишина. Какой-то выскочка посмел назвать избранное общество сборищем ничтожеств! Кто-то в толпе хихикнул, но в основном гости сохраняли важный вид, чтобы никто не подумал, будто их задело замечание незнакомца.
— Значит, вы считаете нас ничтожествами? — расхохоталась телевизионная ведущая.
— Именно. Через тысячу лет о вас никто не вспомнит. Не только о вас, но и о ваших детях, даже если они достигнут вдвое большей известности, чем вы. Так кто вы после этого?
— Важно не то, что произойдет через тысячу лет, а то, что происходит сейчас, — парировала телеведущая.
— Ну что ж, тогда упивайтесь своей известностью, — бросил Римо.
Кто-то предположил, что, поскольку этот грубиян одет в джинсы и футболку, он наверняка ворвался сюда без приглашения. Тут же было решено пригласить толпящихся снаружи охранников, чтобы они выдворили Римо из зала. Появление охранников было встречено громкими аплодисментами, и все было бы замечательно, если бы в следующую минуту их тела не оказались размазанными по стене.
— Рабинович! — крикнул Римо. — Где вы? Выходите немедленно!
И снова в зале повисла мертвая тишина. Внезапно распахнулась дверь, и толпа расступилась, пропуская невысокого человечка с печальными глазами, который уверенным шагом направился к Римо. Римо занес руку, чтобы ударить его, но тут же осекся, потому что увидел перед собой Чиуна. Он казался таким хрупким и беззащитным, что у Римо сжалось сердце от нежности к нему.
— Ты в порядке, папочка? — спросил Римо.
— Да, но только я не Чиун, а твой друг Василий Рабинович, и ты сделаешь то, что я тебе велю.
— Хорошо, Василий. Рад тебя видеть. Странно, но на мгновение я принял тебя за Чиуна.
— Ты должен убить Чиуна. Он оказался предателем.
Римо молча кивнул. Все его существо повелевало ему убить Чиуна. Каждая клеточка его тела кричала: «Убей Чиуна!» И он знал, что сделает это. Но тут к горлу у него подступил ком, и какой-то далекий голос, доносящийся из самой глубины мироздания, подсказал ему, как он должен ответить. И Римо ответил Рабиновичу: