- Лин, я без тебя жить не буду, – хрипло признался я, неожиданно даже для себя.
Она только крепче сжала руки на моей шее и снова спряталась на плече. Вспомнив, что девчонка так и не ответила про цифры, хотел спросить снова, но решил, что сейчас не лучшее время. Когда я поставил Лину на ноги у дверей нашего подъезда, она вдруг разрыдалась, да так горько, что я тут же прижал ее к себе.
- Ну, что ты, маленькая, успокойся.
- Продукты жалко и ц… цветы, – задыхаясь от слез ответила она. – Красивые были-и-и…
Не смотря на трагизм последних событий, я рассмеялся, снова подхватил ее и взбежал по лестнице.
- Что смеешься, дурак? – немного истерично спросила она.
- Потому что ты чудо, Лин, мое чудо, понимаешь? – спросил я, заглядывая ей в глаза.
- Отпусти.
- Никогда, – я мотнул головой и вставил ключ в замочную скважину, прижимая к себе мою личную богиню одной рукой.
- Ну и держи, – фыркнула Линка.
- Ну и буду, – ответил я и захлопнул за нами дверь.
Сразу отнес ее в комнату, помог снять джинсы и осмотрел ногу. Повреждений не было, разве что ушиб. Это я точно знал, не смотря на то, что в медицине полный ноль. Опять внутреннее убеждение. Потому просто поцеловал коленку и попытался не отдать джинсы.
- Пациент жив, дохтур желает благодарности, – нагло заявил я.
- Отвалите, док, – отмахнулись от меня, отбирая штаны назад. – Вся благодарность после репетиции, на которую мы уже опаздываем.
- Черт, – я посмотрел на экран гаджета и выругался еще заковыристей. – Насчет продуктов не волнуйся, купим на обратном пути, а цветы готов дарить, хоть каждый день.
- Все вы так до свадьбы говорите, – усмехнулась Лина.
- А ты согласна? – я вскинул голову и улыбнулся, глядя в округляющиеся глаза блонди.
- Ну, ты совсем, – выдохнула она и встала.
Отвечать ничего не стал, но идея мне понравилась. Я поднялся вслед за ней, придержал, а после и вовсе приподнял над полом, ловя ее губы.
- Опоздаем, – прошептала она.
- Успеем, – отмахнулся я. – Скажем, преодолевали творческий кризис.
- Не надо, – попросила Лина, краснея, и я представил кривую ухмылочку Михи, сообразив, о чем подумала девчонка.
- Ладно, – согласился я.
- И давай при них будем вести себя обычно, – я пожал плечами. – И мне бы себя в порядок привести. И тебе.
Вздохнув, я спросил:
- Тебя в ванную нести?
- Всю жизнь на руках носить будешь? – поинтересовалась моя богиня.
- Запросто, – кивнул я.
- Мне бы домой, там переоденусь и гитару заберу.
- Зачем? Все равно играть не дадут, оставь дома, – усмехнулся я.
- И мороженку еще не купили, – проворчала Линка и все-таки соскользнула на пол.
Мы осмотрели себя на предмет повреждений одежды. В общем-то, одежда не пострадала, разве что джинсы у обоих, да куртки от того, как катались по асфальту. Куртки быстро очистили, джинсы решили все же сменить.
- Надо будет постираться, – вздохнула Лина.
- Да, пожалуй, вещей поднакопилось, – согласился я.
- Тиран, – она ткнула меня кулачком в грудь, и я кивнул, довольно осклабившись.
Через двадцать минут мы уже отъезжали от дома, спеша на репетицию, прихватив клавиши, где отчаянно тосковали без нас составы двух групп. О своей тоске нам доходчиво сообщили на два телефона, мой и Линкин.
- Бесишь, – рявкнул в трубку Миха, отключаясь.
- У тебя лишний мозг есть? – поинтересовался я, вливаясь в поток машин.
- А что с твоим случилось? – спросила Лина.
- Вынесен напрочь рыжим гадом, – усмехнулся я.
От умерщвления на месте нас спас только готовый текст песни, который мы с Линой вручили злющим мужикам. На нас покосились, кто-то усмехнулся, и работа закипела. Моя блондя держалась особнячком, всем своим видом изображая равнодушие, я с серьезной рожей сидел на окне, слушая то, что наигрывают парни и совсем, ну совсем не косился на нее, едва не сломав глаза… как и она на меня. Но процесс работы над песней затянул, и мы все-таки перестали выглядеть, как два дурака, упорно делающих вид, что между ними ничего нет. В студии мы просидели несколько часов, и ушли только тогда, когда усталость начала давать знать о себе. Миха достал всех, теперь не только «Сателлит» попал под его дурной диктаторский норов, но и «Дэос». По-моему, к концу репетиции они уже смотрели на нас со Сливой и Штурмом с явным сочувствием. От них-то Миха уйдет через несколько дней, а нам с ним играть дальше. Я едва не рассмеялся, когда понял по жалостливому взгляду Ильи, ныне клавишника, что он им хочет сказать. Просто они совсем не знали моего вечного друга.