- Мли-ин, – протянул я шепотом и встал с кровати.
Кастор Целий, претор Великого Рима… Или я окончательно съезжаю с катушек, или все это имеет смысл. Даже не хочу подводить никаких логических обоснований под весь этот бред, ни, как больной, ни как переродившийся. Стоп. Я остановился в дверях комнаты и взглянула на моего котенка. Если, я повторяю, если даже допустить, что я вижу прошлые жизни… Она ведь везде умерла, я не успел, не спас, моя богиня умирала раз за разом, а я ничего не смог сделать. Тихо застонав, я ушел на кухню, достал бутылку водки и щедро плеснул себе в стакан. Сейчас я очень жалел, что бросил курить. Нервы выкинули белый флаг, разум взбунтовался. Ему неожиданно понравилась идея прошлых жизней, потому что признавать себя больным мой мозг ни в какую не желал. Сколько раз я видел ее смерть? Раз пять-шесть? Значит, я могу не успеть и сейчас? Бред, бред, бред!!! Ну, зачем, зачем слушать этого утырка? Ему нужна Линка, и он наговорит, что угодно. Почему этот холеный придурок вцепился в нее, как клещ? Потому что он Кастор Целий, упрямо заявил разум.
- Пошел ты, – отмахнулся я и залпом выпил водку. – Он Кастор, я Юлиус, а в комнате спит Оливия, Бланш, Бетси и прочие достойные лица.
Господи, как же я устал. Воскресенье, которое должно было стать выходным днем наших групп, и который мы с Линкой провели только вдвоем, стал пыткой. Я смотрел на нее и видел, как она умирает, раз за разом, жизнь за жизнью. Это было невыносимо. Представить, что ее не станет… Че-о-орт! Я рывком поднял себя с табурета и прошелся по кухне. Посмотрел на бутылку водки и направился во вторую комнату. Там включил свет и упал на кресло. Взгляд сам нашел альбом. Вновь поднявшись, я взял альбом с фотографиями и вернулся в кресло. Открыл первую страницу и посмотрел на серьезного мальчишку лет пятнадцати-шестнадцати. Бездумно продолжил листать, рассматривая незнакомые лица и останавливаясь, когда на фото мелькало мое чудо, сопевшее в другой комнате. Дошел до страницы, которую рассматривала Лина, когда я увидел табличку с номером детского дома. Перелистнул. Здесь Лины не было, и я снова перелистнул. Досюда мы в прошлый раз так и не дошли.
- Музыкалка? – я удивленно смотрел на здание музыкальной школы, где проучился с семи до девяти лет.
Потом родители купили квартиру в другом районе, и я сюда больше не ходил. Там я познакомился с Мишкой и Сливой, тогда еще Славиком, и он мне рассказал про своего преподавателя – Всеволода Анатольевича. Сходив к нему на пробный урок, я уже не хотел слушать ни о какой музыкальной школе. Что только не выделывали волшебные пальцы Севы, как мы его за глаза называли, со струнами акустической гитары. Это был бог, иначе не скажешь. Отец хотел таскать меня в старую элитную музыкалку, но я уперся, и мама, как всегда, была на моей стороне. Вместе мы победили отца. В общем-то, плевать ему было на мои музыкальные способности, просто он считал, если заниматься, то у лучших мастеров. Но такого я нашел в обычном ДК, каких много на просторах нашего большого города. Единственное, против чего возражал родитель – это игра на гитаре. Скрипка, фортепьяно, даже флейта. Гитару он невзлюбил сразу, словно тогда еще почувствовал, что она станет главным предметом наших домашних скандалов. И все же я пошел к Севе и отучился у него, стараясь перенять все, что этот виртуоз мог мне дать. Но музыкальная школа… Линка стояла напротив здания и широко улыбалась, а за ее спиной висел чехол с гитарой. Люк… В голове вдруг всплыла картинка, давно и благополучно забытая мной девчонка, смешная, с короткими хвостиками и в неброском платьице. Так не похожая на остальных, с кем я тогда учился. Маленький волчонок, который огрызался любому, стоило заговорить с ней. Она была приютской, и это стало причиной некоторой травли. К тому же, ей было всего семь… да, точно, два года разницы. Я с ней встречался на сольфеджио. Девочка училась по классу гитары, я фортепьяно, как хотелось отцу. Глупое детство и страх выделиться из толпы, вот, что двигало мной в тот день, когда я с другими мальчишками затащил ее парту в туалет. Я у них был кем-то вроде авторитета, и моя дурная выдумка всем пришлась по вкусу. Но каким же я себя чувствовал дураком, глядя, как девчонка, сжав кулачки, шагнула в туалет к мальчикам и одна потащила эту проклятую парту. Чего я хотел тогда добиться своей выходкой? Я хотел, чтобы она попросила помощи! Мне казалось, что девочка не решится, что заплачет, я подойду к ней, и этот дикий котенок заговорит со мной. Да она ведь нравилась мне! Первая девочка, которая по-настоящему понравилась, но из-за возраста, в силу которого условности владели мной, я не знал, как к ней подступиться. Но она сама тащила парту из туалета, а я не знал, куда спрятать пылающее от стыда лицо. А потом был… люк. Я ждал отца, он о чем-то разговаривал с моей преподавательницей, и мимо меня прошла эта мелочь, сияя от каких-то своих мыслей. Я увидел то, что не увидела она – открытый люк. Шаг, другой, и у меня все внутри обрывается, тогда я впервые бежал так, словно хотел обогнать ветер. Она делает еще один шаг и летит вниз. Как я извернулся тогда и смог ухватить ее за руку, даже понятия не имею. И ведь тогда она только фыркала на меня, а мне так хотелось увидеть ее улыбку…