Я уже ожидала последнего рывка, и быстрой смерти. Просто часто дышала, расширенными от ужаса глазами смотря в одну точку. Интересно, что там, за гранью? Это больно, умирать?
- Лин, иди ко мне, – опять донесся до меня такой родной голос. С трудом повернув голову, увидела протянутую ко мне руку. Слезы застлали глаза, и лицо расплывалось передо мной. Опять захотелось жить. Не раздумывая о том, как меня собираются отсюда спускать, я быстро протянула руку. Меня приняли сильные руки, крепко прижав к себе. Я оказалась практически висящей в воздухе. От одного взгляда вниз перед глазами замелькали черные пятка.
- Только не отпускай – прошептала я, едва шевеля губами от страха.
Мой спаситель что-то спрашивал у меня, говорил, куда и как ставить ноги, пока мы спускались вниз по скользким холодным креплениям. Действовала больше на автомате, упиваясь ощущением поддержки и таким родным голосом, не вслушиваясь особо в сами слова. В голове стоял гул, и сердце стремилось покинуть свою глупую хозяйку то через пятки, то через горло, сжимая спазмами нутро. «Девять» – прозвучало в голове, когда, наконец, мои ноги коснулись твердой земли. Я едва не бросилась ее целовать, так обрадовавшись обычному асфальту.
- Лин, ты как? Цела? – ко мне подскочила Ника, и крепко обняла. Но не успела я ответить на ее вопрос, как Влад цепко ухватил меня за руку и потащил куда-то в сторону от радостно гомонящей толпы. Ну да, для них-то это просто очередная новость, кто-то чуть не расшибся в лепешку! А я там чуть не умерла…И если бы не…Черт. Один взгляд, и меня отпустило накрывавшей до этого паникой, проясняя сознание.
- Куда ты меня тащишь? – поинтересовалась я, выдергивая руку из захвата.
- Сюда, – Влад указал глазами на скамейку, я же нервно оглянулась назад, ища глазами Нику. Мне срочно нужна ее поддержка, иначе я не выдержу. Или изобью его или…или что похуже. Прощу…
Но Ника на помощь не спешила. Я заметила, как она переглянулась с матерью Влада. Черт, тут еще и его мама!
- Как ты? – спросил он, и я усмехнулась, пристально посмотрев на него. Ни грамма раскаяния на лице. Карие глаза смотрели с неподдельным беспокойством и теплом. Черт. Черт, черт! Не смотри так на меня, будто это я виновата во всем!
- Живая, – ответила, дабы хоть как-то продолжить разговор. Всем своим существом сейчас я тянулась к нему, хотела обнять но… не могла, сдерживалась, – в очередной раз, благодаря тебе.
По телу пробежала дрожь от его пристального взгляда, и я поежилась, обхватив себя руками. Надо держаться. Я должна быть сильной. Я же только начала новую жизнь, меня только отпустило, и вот, опять! За что мне все это?
- А как ты? Как твоя брюнетистая первая любовь? – вопрос сорвался с языка прежде, чем я смогла его обдумать.
- Спроси у нее сама, если так любопытно. Не интересовался. А как тебе живется с Быстровым? Смотрю, приодел, – я перестала что-либо понимать. Что значит, не интересовался? И эту попользовал и бросил? Вот же…кобель натуральный! Дико захотелось его разозлить. Высказаться, ударить, плюнуть, выцарапать глаза. Лишь бы из его глаз пропало это теплое, немного отчаянное выражение. Оно мучило меня, вгрызалось в остатки моего сердца, выдирая его.
- Отлично живется. Видишь, цвету и пахну, – чуть сощурившись, взглянула в потемневшие глаза парня. Похоже, я добилась своего. И, черт, как же больно. Теперь уже от собственного поступка. Ведь я же не такая. Я не стерва, и не люблю причинять боль людям. На глаза выступили слезы, и я быстро отвернулась, чтобы скрыть их.
- Лин, – тихо позвал за спиной Влад, взяв мою руку. – Лин, послушай…
Это стало последней каплей, удерживающей плотину моего терпения. Захотелось взвыть раненой волчицей и бежать. Опять бежать, в стремлении скрыться от него, от себя, от всего того, что нас связывает. Зачем он меня спас? Что ему еще от меня нужно? Ведь все, что он хотел – он уже получил!
- Какая же ты сволочь, Климов, – резко обернулась, вырывая свою руку из его теплых пальцев – Ты использовал меня, чтобы пройти в финал, а потом вышвырнул, как… как ненужный хлам. Что ты еще от меня хочешь?
Быстрым шагом, едва удерживаясь чтобы не сорваться на бег, пошла в сторону Ники, о чем-то переговаривающейся с матерью Влада. Опять напиться? Нет, это не выход. Может, уже прервать тот счет? Все просто – окна пентхауса на тринадцатом этаже – и никаких тебе больше душевных мук и бессонных ночей с кошмарами. И никакой боли, словно кислотой разъедающей внутри. Все закончится одним прыжком в бесконечность. Уйти мне не удалось, Влад не сдавался. Он заступил мне дорогу, преграждая дальнейший путь, и с яростью посмотрел мне в глаза. На его потемневшем от гнева лице ходили желваки. – Значит, это я тебя использовал? – сузив глаза, поинтересовался он. – Значит, это я выкинул тебя? По себе судишь, Золотникова? Утвердилась, показала, на что способна. А я, наивный идиот, думал, что нужен тебе. Навек едины, – я опешила от подобного заявления, а он зло рассмеялся. Этот смех резанул по ушам. Захотелось закрыть их руками, чтобы не слышать подобных обвинений и яда, сочившегося в его голосе. – Первая же спорная ситуация, и ты, не давая мне шанса все рассказать, сбегаешь, вычеркивая меня из своей жизни. Удобный повод был, да, Линуся? Зачем разговаривать с проходным билетом, когда есть целый туз, который может обеспечить тебя на будущее: карьерой, деньгами и своей постелью. Да, гори ты в огне, лицемерка! Вот теперь я в ступоре распахнула глаза, и посмотрела на отвернувшегося от меня Влада по-другому. Меня как ледяной водой окатило, отрезвляя от собственных переживаний и раскрывая правду. Боже, а ведь я действительно как последняя дура не дала ему объясниться. Надумала себе черт знает что. Да и он… Ведь со стороны, если уж судить здраво, с его стороны тоже все смотрится именно так. Я послала его, и уехала к Быстрову. Черт, черт! Я не успела догнать и извиниться перед ним. Влад слишком стремительно приобнял свою мать и увел ее подальше с наших глаз. Ко мне осторожно подошла Ника, и протянула платок, с беспокойством посмотрев на меня. Перевела на нее взгляд, все еще пытаясь осмыслить только что произошедшее. Появилось откровенное чувство подставы. С недоумением взглянула на платок в руках подруги и потрогала совершенно сухие щеки. Я была так ошарашена, что даже заплакать оказалась не в состоянии. Ника, с тяжелым вздохом протянула руку и, высвободив из плена зубов мою нижнюю губу, приложила к ней платок. Оказывается, я умудрилась прокусить ее на эмоциях. Рот наполнился солоноватой кровью.