- Я не посторонний, я свой, – и сунул ему деньги.
- Что вы себе позволяете?..
Выгреб все, что было, и вложил ему в ладонь.
- Халат хотя бы наденьте, – ворчливо ответил мужчина, убирая деньги в карман рубашки, и отдавая мне свой халат. – Кого ищите?
- Евангелина Золотникова, – коротко ответил я.
- Третья палата, – указал доктор, и я поспешил туда.
Она лежала, опутанная проводами и трубками. Нудно пикал аппарат рядом с изголовьем кровати. На лице налился чернотой кровоподтек. Безвольные руки, белые, словно из моей девочки выкачали всю кровь, лежали поверх одеяла. Задохнувшись, я сдержал стон и приблизился к ней.
- Лина, Линочка, – позвал я в какой-то безумной надежде, что сейчас она откроет глаза и все будет хорошо. – Родная моя, любимая…
Но ответа не было, только все так же работали приборы, и это были единственные звуки, не считая моего тяжелого дыхания. Я присел на край кровати, осторожно взял ее за руку и сжал холодные пальчики.
- Маленькая моя, – прошептал я, склонился, целуя плечо, коснулся губами щеки, всмотрелся в черты лица моей блонди…
... Опять пыльная дорога под жарящим солнцем Древнего Рима. Мое бездыханное тело лежит посреди дороги, рядом лежит Оливия, из ее груди торчит рукоять ножа. Я вижу, вижу, как из тела белокурой девушки поднимается другая. В ее глазах пылает синее пламя…
- Макария, – выдохнул я, – моя богиня.
Макария – дочь Аида, моя настоящая любовь.
- Только ты, Деметрий, навсегда…
- Навсегда, Макария.
Деметрий, мое настоящее имя – Деметрий! Грек, сражавшийся вместе с самим Ахиллесом и погибший в бою. Тартар! Вот, где я увидел ее впервые! Моя богиня, это не комплимент, это данность, это ее истинная сущность. Сколько раз мы перерождались в угоду ее отцу, не желавшего признавать любовь своей дочери и души простого смертного? Это было сотое перевоплощение, самое последнее. Сорок девять жизней я терял ее, сорок девять жизней спасал. Одна жизнь, в которую так вероломно вмешался римский претор, не пошла в зачет. И вот теперь последний шанс. Или я вытащу мою возлюбленную, или мы расстанемся навсегда. Но мы не можем расстаться! Потому что наше навсегда совсем иное! Озарение, ослепившее меня и выбившее воздух из легких, накрыло стремительной волной, и я ошалело вцепился себе в волосы.
- Макария, – несмело произнес я, пробуя имя на вкус. – Макария…
И как ответ, как погребальный звон нашим мечтам, тишину пронзает омерзительный писк:
- Пи-и-и-и.
На экране прямая линия.
- Врача-а! – истошно заорал я, слетая с больничной койки и падая на колени перед уходящей Линой. – Помогите!
Топот ног, меня отодвигают. Они окружают ее, делают искусственное дыхание, массаж сердца, это я знаю по прошлой жизни, где был врачом. Кажется, колют адреналин.
- Разряд!
Тело моей любимой выгибается.
- Разряд!
Они еще какое-то время возятся вокруг. Я сжимаю кулаки, кусаю губы и молюсь, молюсь всем богам, древним и нынешним. И молю ее, мою богиню:
- Не оставляй меня, не уходи!
Когда наступает тишина, я не понимаю, просто вижу, как ко мне поворачивается знакомый врач, уже успевший надеть новый халат. Он смотрит мне в глаза, его голос спокоен до тошноты, когда он произносит: - Время смерти двадцать часов двадцать семь минут…
Эпилог
Влад
- Что? – я непонимающе улыбнулся. – Вы сейчас сказали…
- Она умерла, парень, – ответил врач. – Все.
- Нет, – я нервно хохотнул и мотнул головой, пытаясь проснуться.
- Мне очень жаль, – с фальшивым сочувствием произнес реаниматолог.
Как в кошмаре я смотрел, как отключают аппаратуру, как накрывают простыней лицо моей любимой. Смотрел и чувствовал, как в душе закипает гремучий коктейль из боли и ярости. Палата вдруг размылась перед глазами, я зло стер слезы, решительно шагнул к кровати, сдернул простынь и обхватил безжизненное тело в крепкие объятья.
- Лина, Линочка, хорошая моя, любимая. Лина! – встряхнул ее, голова безвольно свесилась на бок. – Линка, не уходи! – кричал я, продолжая трясти тело, в котором уже не было жизни. – Ты слышишь, зараза, не бросай меня! Не уходи от меня!
- Парень, – врач положил мне руку на плечо.
Я резко обернулся. Из груди вырвалось глухое рычание.
- Вон! Все вон отсюда! – выкрикнул я.
- Что вы себе…
Осторожно положив голову Лины на подушку, я распрямился и взглянул на мужчину тяжелым взглядом. Он попятился, остальные уже покинули палату, может, побежали за охраной. Мне все равно. Врач шагнул за порог, я закрыл дверь и вернулся к кровати. Мгновение смотрел на умиротворенное лицо, затем поджал губы, скинул халат, джинсовую куртку и склонился над своей богиней. «Богини не умирают, любимый»…