- Да, – отзывается она.
- Я провожу, а вы доставьте господина Левковского в больницу, ему нужна врачебная помощь.
Резко разворачиваюсь и пристально смотрю на Быстрова. Он мне тоже не нравится, и я не хочу отпускать с ним мою девочку-панду. Но Миха вновь оттаскивает меня.
- Влад, ты не в адеквате. Пусть ее проводит более трезвый.
- Я не пьян, – отвечаю я и вижу, как Быстров увлекает за собой Линку.
Она сделала насколько шагов, как мне показалось автоматически, вдруг вскинулась:
- Гитара! – и побежала к машине, вытащила оттуда свой инструмент.
Быстров перехватил, закинул себе на спину, приобнял за плечо, они отошли на несколько шагов. Он обернулся, одарив меня надменным взглядом… …Бои закончены. Народ Рима потянулся вниз. Мой хозяин встает, подает руку, и беловолосая девушка в синем одеянии поднимается вслед за ним. Она дарит мне мимолетную, но ласковую улыбку. Я не могу удержаться и улыбаюсь в ответ. Мой хозяин, приобнявший ее за плечо, оборачивается и смеривает меня надменным взглядом. Мое лицо становится каменным. Ревность рвет грудь, но она просила еще немного потерпеть, и я терплю, но видят боги, как мне тяжело сдерживаться…
- Эй, Ромео… – Миха щелкал перед моим лицом пальцами. – Ты в коматозе что ли?
- Это он, – произношу я, еще не до конца вернувшись в эту реальность. – Это мой хозяин.
- Мля-а, красавчег крезанулся, – горестно вздохнул Миха. – И кто же будет петь в третьем туре? Этому козлу ты разбил рожу в мясо, вроде ребра переломал, не удивлюсь, если это не все травмы. Ты в дурку поедешь. Остается только кукла, если со стрессом не сляжет. А у меня из данных вокалиста только голый энтузиазм. Очухивайся, дурень, – и он снова пощелкал пальцами.
Я огляделся и только сейчас понял, что мы стоим в том самом проходном дворе. Миха увел меня.
- А Слива где? – спросил я.
- Повез козла в больницу. Слива ему втирает, что настоящие мужики не стучат, – пояснил мой друг. – Хотя, тебя твой родитель отмажет. Не захочет, так мать поработает. За это я спокоен. Ты где так драться научился? Не помню, чтобы ты такое мочилово устраивал. Обычно как-то изящней дерешься и с меньшими травмами.
- Темная сторона проснулась, – мрачно усмехнулся я. – Куда хлыщ повел Линку?
- А хрен их знает, – пожал плечами Мишка. – Они отошли, тебя вдруг вштырило, и я потащил твою тушу подальше от места трагедии. Хорошо, хоть шел, как лунатик, но шел.
- Место трагедии, – машинально повторил я. – Как же ты прав, Мишань.
- В чем? – подозрительно спросил он.
- Сам ни фига не пойму, просто чувствую, – ответил я, и мне отвесили чувствительный подзатыльник.
- Хватит мне нервы мотать, я и так псих, – проворчал Мишка. – Сейчас идешь баиньки, все отключаешь и спишь, пока не выспишься, ну, или пока мозги на место не встанут.
Хотел было ответить, что во сне мне бреда еще больше видеться, но удержался.
- Может, с тобой остаться? – спросил Миха.
- Не надо, в окно не выйду, газ не включу, курить в постели не буду. Черт, я даже не курю, – огорчился я.
- Ну, все, включил свое стремное чувство юмора, значит, жить будешь, – деловито сообщил этот доктор Пилюлькин.
- У тебя тоже стремное, – я решил немного обидеться.
- Знаю, Владенька. Вместе шутить учились, – хохотнул мой друг. – Все, красавчег, споки-ноки.
- Угу, еще добавь, чмоки-чмоки, – хмыкнул я.
Миха сунул мне фигу под нос, проследил, как вхожу в подъезд, и ушел. А я поднялся к себе, стараясь не смотреть на обшарпанную дверь на втором этаже. Слишком странными были мои чувства, бушевавшие сейчас. От Михи я их утаил, а от себя не получилось. Это был такой ядреный коктейль, что самому делалось страшно. Главное, что сейчас отсутствовало ощущение грядущей беды. Все остальное перетерпеть можно. Уже раздевшись и упав на диван, я включил телевизор и бездумно уставился на экран. Не знаю, сколько я просидел в ступоре, раз за разом, прокручивая в памяти последнее видение. Почему я раньше не замечал сходства? Потому что черты до этого как-то плыли, а сегодня сложились в четкую картинку. Я телохранитель, он мой хозяин… во сне и в видениях. А еще у меня прохудился чердак, и это досадно. Кажется, мне нужен мозгоправ. Странно, что в своих видениях я не увидел еще ублюдка Дена или своих друзей. Еще бы льва с головой отца и тогда все, можно самому сдаваться. Звонок в дверь вырвал меня из омута самоиронии. Я подошел к двери, открыл ее и зачарованно уставился на Линку, за спиной которой все еще болталась гитара. Я, молча, посторонился, и она вошла в квартиру. Молчание затягивалось. Она смотрела себе под ноги, я на нее.
- Как ты? – спросил я, нарушая гнетущую тишину.