А что там впереди… Чуткий нос уловил запах. Нет. Это уже выветрившийся аромат смерти. Тоже утопленник. Вначале лета пела о нём дудочка. Странная это была смерть. Дудочник смаковал её как сладкую патоку. Мальчишка, почти уже юноша, сам захотел смерти и утонул в какой-то деревянной посудине под водой. Он, даже, чем-то близким Фусису оказался, таким же необычным среди людей, как Дудочник среди сатиров. Мальчишка был измучен болезнью, но хотел уйти красиво. Красиво для себя, а не для кого-то из окружающих. Как хорошо это понимал Фусис, отверженный своими собратьями сатирами.
Не часто люди заходят в подводный мир, не любят их водные духи и не пускают к себе. А этот сидел под водой, и любовался невиданными красотами, а жизнь тихо из него вытекала, а он не сопротивлялся. А потом совсем задыхаться начал, но испугался только в последний момент, а так, знал что будет, и наслаждался, совсем как он, как Фусис. Странный мальчик, спокойный, созерцательный. Он скорее боялся жить, словно его всю жизнь мучили: люди, город — всё причиняло боль. А тут, в тишине под водой, тот человеческий мир отстранён и недосягаем. Вот в этом мире человеческий детёныш и хотел остаться, и чтобы никто его не трогал, и не беспокоил. Странные это ощущения, тягучие, сладкие…
А что там, вон там, дальше… Поводив носом, дух уловил притягательный, сладкий и зовущий аромат тлена.
Сквозь кусты, проходя деревья, дух медленно проплыл к зовущему и вожделенному месту. Он не спешил. Он оттягивал удовольствие. Его тонкие изящные руки подняли дудочку. Простая деревянная трубочка с дырочками жадно прижалась к его избалованным губам. Изящно откинув иссини-чёрные, длинные волосы, Фусис на мгновение замер, в предвкушении блаженства и набираясь вдохновения. Его длинные пушистые ресницы прикрывали глаза, погружая лицо в тень. Человек умирал, и дух стремился прожить с ним последнее мгновение.
И вот музыка полилась:
— Пой моя дудочка.
