— Но позвольте, — сказал Стилянов, — как же так, вы, наверное, шутите, что значит «бритва клиента»…
Человек снисходительно улыбнулся.
— Специализированное ателье, — объяснил он. — Мы специализируемся только на услугах.
И он снова впал в задумчивость.
Архитектор Стилянов попытался было объяснить, что такая специализация бессмысленна, но что-то в облике этого человека, быть может, его глубокая задумчивость, остановила Стилянова, и он почувствовал, что на него надвигается отчаяние.
— Послушайте, — сказал он, — я потеряю брюки, как только перестану их держать. Это не может продолжаться долго, вы ведь понимаете? Нельзя ли сделать для меня исключение, здесь особый случай, меня ждет комиссия.
Его ждала комиссия по приемке трех жилых корпусов. Более неудобных и безобразных зданий архитектор Стилянов в жизни еще не видел и решил их не принимать — чего бы это ему ни стоило. Бывают такие минуты, когда надо сделать решительный шаг, чтоб потом не стыдно было смотреть на себя в зеркало.
— Не знаю, — равнодушно пожал плечами человек. — Спросите мастера.
Стилянов обошел просторное помещение, придерживая обеими руками брюки, заглянул за ширму, но мастера не нашел.
— А где мастер? — спросил он. — В отпуску?
— Я мастер, — сказал человек. — Говорите скорей, что вам, а то я занят.
— Как? Но вы же стол справок?
— Я и то и другое, — коротко отозвался человек. — Чтобы не раздувать штаты. Так что вам?
Стилянов готов был сказать что-то язвительное, но вовремя опомнился.
— Пуговица оторвалась на брюках, — сказал он. — Вот здесь. И если не держать их, они упадут.
— Так, — кивнул человек. — Чего же вы хотите?
— Я же вам сказал! — архитектор повысил голос. — Я прошу пришить…
— Мне вы ничего не говорили, — холодно оборвал его человек. — Может быть, вы сказали столу справок.
Стилянов почувствовал, как его кидает в жар, к горлу подступает крик, но последним усилием воли он сдержал его.
— Я просил пришить мне пуговку, — сказал он. — Вот здесь.
— Это можно, — кивнул человек.
— Но мне сказали, что здесь работают только на материалах клиента, — дополнил архитектор. — Иголка клиента, нитки клиента, пуговица клиента.
— И бритва, — сказал человек. — Для отрезания ниток.
— У меня есть перочинный ножик, — сказал архитектор.
— Ножиком нельзя, — человек покачал головой. — Ножиков нет в номенклатуре.
— А у меня с костяной ручкой, — сказал архитектор.
— Ножиком нельзя, — повторил человек. — В каждой профессии есть свои тонкости. Вы, например, кто по профессии?
— Архитектор, — признался Стилянов.
— Вот видите? — сказал человек. — Даже и у вас есть тонкости. Нельзя.
У Стилянова задрожали руки и запрыгал подбородок.
— В виде исключения, — сказал он с усилием. — Как я уже объяснил вашему коллеге из стола справок, случай совершенно особенный. Меня ждет комиссия. Без меня они могут принять эти ужасные корпуса. А в них будут жить люди.
Человек покачал головой.
— Корпуса меня не касаются, — сказал он. — Это ваше дело.
— Но в них, может быть, поселятся ваши дети!
— Моим детям я давно построил дом. Если б я надеялся на вас…
— Но вы хоть взгляните на ножик, — взмолился Стилянов. — Вдруг он вам понравится.
Человек призадумался, потом вздохнул и сказал великодушно:
— Где он?
Мастер залез в указанный карман, вытащил ножик и стал его изучать. Большие часы на стене тикали, выматывая у Стилянова душу.
«Еще пятнадцать минут, — думал он нервно, — и дома примут. И все из-за чего — из-за какой-то пуговицы! Но с другой стороны, не могу же я предстать перед комиссией в трусах!..»
— Ножик ничего, — по зрелом размышлении сказал человек. — В крайнем случае отрежем нитку вашим ножиком. Хотя работать нестандартным инструментом не положено.
— Спасибо! — сказал Стилянов и сам покраснел от этого неожиданного для него самого акта подхалимажа. — Сердечно вас благодарю!
— А пуговица? — сказал человек.
— Какая пуговица? — не понял Стилянов.
Человек взглянул на него с досадой и вздохнул.
— Ну, пуговица, — сказал он. — Та, что мы будем пришивать. Где она?
— Куда-то отскочила. — Архитектор пожал плечами. А потом вдруг начал бессовестно врать — он, мол, ехал в трамвае, была ужасная давка, и пуговицу невозможно было найти.
«Что я плету? — думал он, пока говорил. — Зачем я вру, боже мой, что мне мешает сказать правду? Что со мной?..»