В годовщину пятилетия журнал снова представил читателям своих сотрудников:
«Уважаемый читатель, насколько «Червоний перець» его изучил, прочитав заголовок фельетона, сразу опускает глаза на подпись. Кого бить? А подпись редко бывает членораздельной.
Всегда она складывается из двух-трех букв: «М. Б.», «Бона», «О. В.». Так дальше нельзя. Читатель должен знать, кто его враг, извините, автор, и я ему покажу. День пятилетнего юбилея я отмечаю полной ликвидацией обезлички.
Подписи: Вас. Грунский, Чечь, Вас. Ч., В. Ч., Чиче, Чіче, Чечь, Чечвянский-Колумб, Василь Чечвянский-Колюмб, Чіче-Рон и др. скрывают известного юмориста Василя Чечвянского. Этот автор прячется за псевдонимами с одной целью – утаить от жены подлинную сумму литгонорара.
«О. В.», «В.» – подписи тоже известного юмориста.
В восстановительный период этот известный юморист имел псевдоним Остап Вишня, но в пору реконструкции отказался от него и приобрел себе реконструктивный псевдоним «О. В.».
Веселым, острым, злым своим словом братья служили народу, боролись за его идеалы.
Незадолго до кончины Вишня записал в свой дневник:
«И если мне за всю мою работу, за все то тяжкое, что пережил я, посчастливилось хоть разочек, хоть на минутку, на миг разгладить морщинки на челе народа моего, весело заискрить его глаза – никакого больше гонорара мне не надо.
Я – слуга народный!
Я горд этим, я счастлив этим!»
Какие отношения были между братьями?
Как Вишня смотрел на Василя Чечвянского?
По словам Ю. Мартича, Остап Вишня не только любил его как брата, но и высоко ценил как соратника по жанру.
– У моего Василя только один глаз, – говорил он. – Но видит он тем глазом остро.
За короткую творческую жизнь Василь Чечвянский выпустил семнадцать книг. Его книги тоже были наказаны. Долгие годы они отбывали свою Колыму в библиотечных спецхранах. Для перевода страшно мне было в Российской государственной библиотеке брать в руки книгу с черным туполобым квадратным спецхрановским штампиком. И еще страшней сознавать, что ее более полувека никто не открывал: поверху листы не разрезаны.
Репрессированный сам за четыре года до рождения, а после, через 62 года, реабилитированный, сперва я перевел непроходного Василя Михайловича для себя.
Я обошел несколько московских издательств и везде – отказ. А в «Библиотечке «Крокодила», которую возглавлял заместитель главного редактора журнала «Крокодил» Алексей Ходанов, и вовсе свертелся казус.
– Ваша рукопись пропала, – полуубито сказал однажды он мне. – Исчезла!
– Как она могла исчезнуть? Я же вам ее из рук в руки передавал. Что, марсиане выкрали почитать Чечвянского?
Рукописи не горят. Могли бы еще они слышать и говорить, и тогда б рукопись моя рассказала, что она невольно подслушала этот разговор, лежа в неудобной вульгарной позе на полу между столом и стеною. Всего в четверти от гордо блестящих штиблет на ногах вышепоименованного дорогого субъекта Российской Федерации.
Я принес копию рукописи. Вдобавок вскоре Ходанов сам наткнулся на свою пропажу. («Понимаешь, негодница, завалилась и молчит!») И все равно от этого моя рукопись не «заговорила», не стала книжкой.
А отпустя четверть века все-таки я издал свои переводы «Колумба украинского юмора и сатиры» Чечвянского «Ответственность момента» в «Библиотеке «Огонька» № 27 за 1990 год. Спасибо, поддержал Виталий Коротич, который в то время был главным редактором журнала «Огонек».
Приятно сознавать, что я выхватил из небытия репрессированного и лишь посмертно реабилитированного Василя Чечвянского, этого украинского Зощенко, и первым подал его русскому читателю.
В Харькове на доме, где жили братья, установлена в их честь мемориальная доска.
У этого предисловия горькая судьба.
3 мая 2011 года я отправил его электронкой Ларисе Ившиной, главному редактору всеукраинской газеты «День». По предложению редакции я сократил очерк до одной газетной полосы. Мне духоподъемненько сообщили, что материал выйдет 23 сентября.
Да снафтогазили.
Обiцяв пан кожух, та слово його тєплє.
На 24 сентября были назначены нелегкие газовые переговоры между Россией и Украиной. Наверное, в «Дне» учуяли, что халявные русские шлюзы не откроются, из-за которых, как я предполагаю, материал в газете так и не появился?
Мне доподлинно известно, что Василь Михайлович Чечвянский «невыгодных» газовых контрактов в 2009 году не подписывал. На то была Юлия Тимошенко, творения которой суд оценил в семь лет колонии. Как шутят на Украине, «Тимошенко получила семь лет тюрьмы, а «проффесор»[2] Янукович – семь лет геморроя».
2
Донецкий заочник В. Янукович в графе «Ученое звание» анкеты кандидата на должность президента собственноручно указал: «проффесор». Это слово стало на Украине крылатым, как и высказывание Януковича об «известном украинском поэте Чехове». («Свободная пресса». 20 апреля 2012).